— Марио Ангел Гомес.
Он отодвинул тарелку в сторону и уставился на Родригеса.
— Когда вы видели его в последний раз?
Повисло молчание, глаза писателя вдруг стали пустыми. Как зверь, избегающий нежелательной конфронтации, он прибегнул к смене занятия, взяв последнее острое от приправ печенье, которое принесли вместе с выпивкой, и протянул пустую тарелку проходившему мимо официанту.
— Ну?
— Когда заканчивал книгу. Вы говорили, что прочли ее. Это есть в книге, там все, что мне известно про Гомеса.
— Он уехал в Перу, не так ли?
— Он собирался в Перу. Так он сказал мне, когда я брал у него интервью в тот второй раз в Буэнос-Айресе.
— И там с ним не встречались?
— Нет, я с ним не встречаюсь.
— Вы хотите сказать, что не виделись с ним в Перу? Не разговаривали с ним после того, как он там поселился?
Родригес покачал головой, но прежде того на его лице промелькнула неуверенность.
— Он в Перу, так ведь?
Писатель снова помотал головой, и, когда Уорд настойчиво повторил свой вопрос, он ответил:
— Возможно, но я не знаю точно.
Официант принес следующее блюдо, и они опять стали говорить по-испански о политике. Тон Уорда, как и вся его манера поведения, смягчился, он старался вселить в Родригеса спокойствие, а потом неожиданно спросил:
— Почему он уехал из Аргентины?
Он быстро ел и теперь, наклонившись над пустой тарелкой, резко заговорил по-английски.
— Почему?
Родригес пожал плечами. Уорд продолжал упорствовать, и писатель будто нехотя сказал:
— Почему люди уезжают? Ходили кое-какие слухи. В книге я об этом писал.
— Слухи касаемо Desaparecidos?
— Возможно.
— И они не подтвердились?
— Нет. Только в нескольких газетах были статьи, в основном в перонистских
[55] изданиях.
— И по этой причине вы брали у него интервью?
— Да.
— Вы написали, что застали его в его квартире как раз тогда, когда он уезжал из страны.
— Верно, во второй раз так и было. Он уже упаковывал вещи.
— Из-за страха быть арестованным, если останется?
Родригес помотал головой.
— Когда к власти пришел Альфонсин
[56], о его аресте не было разговоров?
— Говорю вам, никто никогда ни в чем его не обвинял. После войны на Мальвинах он стал чем-то вроде героя. Его самолет разбился в Пуэрто-Архентино. Все «Айэрмакки»
[57] были уничтожены, и он, взяв с собой несколько морских пехотинцев, провел рекогносцировку на острове. Его целью было поселение Гус-Грин. Вскоре он улетел на большую землю на самую южную военно-морскую базу на реке Рио-Гранде на острове Огненная Земля
[58]. Оттуда он летал пилотом самолета наведения для «Скайхоков» и, я полагаю, один раз для «Супер-Этандаров»
[59]. В то время у них еще был один «Экзосет»
[60].
— Да, но как насчет предвоенного времени, когда он еще был курсантом, до службы в армии? Он был членом ААА?
[61]
— ААА?
— Да, правое крыло перонистов, разгромившее «монтонерос» в семьдесят третьем, двадцатого июня. Это было в аэропорту Эсейсы, так ведь? Вы об этом тоже упоминали в вашей книге.
Родригес неотрывно смотрел в свою тарелку, своими короткими смуглыми пальцами он крошил остатки tortilla. Нависнув над столом, Уорд глядел на него в упор.
— ААА базировалось на ESMA, военно-морском училище механики, — сказал он резко.
Он мне напомнил одного адвоката, когда-то мною виденного, который допрашивал враждебно настроенного свидетеля, и на английский он перешел, несомненно, не ради меня, а с тем, чтобы заставить Родригеса чувствовать себя неуверенно.
— В вашей книге не сказано, учился он в Escuela Mecánica de la Armada или нет, но в подтексте…
Родригес решительно замотал головой.
— Вы в моей книге высмотрели то, чего я не писал, по-моему. Были кое-какие разговоры, но ничего не доказано, никаких обвинений не выдвинуто.
Осушив бокал, он налил себе еще пива.
— Мне известно лишь то, что он служил в военно-морской авиации. К началу войны на Мальвинах он состоял в Штурмовой эскадрилье, базировавшейся в Пунта-Индио, летал на Aermacchi MB-339As и был послан в Пуэрто-Архентино…
— Вы имеете в виду Порт-Стэнли. Это все было намного позже. Меня интересует время до того, как он был прикомандирован на авианосец Veinticinco de Mayo, до того, как стал летчиком. А также почему он теперь уехал из Аргентины. В вашей книге вы не пишете почему. Может, вы скажете мне это сейчас?
Уорд снова резко подался вперед.
— Ну давайте, говорите, почему?
И, не дождавшись от Родригеса ответа, он сказал очень тихо:
— Связано ли это с чем-то, что произошло, когда он учился в Escuela Mecánica de la Armada?
Помолчав, он прибавил:
— Ángel de Muerte, такое у него было прозвище, не так ли? И он им гордился. У него оно даже было выведено на фюзеляже, вы писали.
Воцарилось долгое молчание. Родригес сидел, безмолвствуя.
— Ладно, хотя бы скажите мне, где он сейчас. Наверняка вы это знаете. Где я его могу найти, в Перу, где именно?
— Te digo, no sáé
[62].
