Моя первоочередная задача в это первое утро в Пунта-Аренас состояла в том, чтобы узнать об этом судне все, что только возможно. Айан снабдил меня основными сведениями, пока я поглощал этот достойный Гаргантюа завтрак. «Айсвик» был построен на канадских судоверфях для одного американского миллионера, решившего последовать примеру штаб-сержанта королевской канадской конной полиции Генри Ларсена, который в 1940–1942 годах на шхуне «Св. Рох» преодолел Северо-Западный проход
[104] с запада на восток. Если не считать Амундсена, он был первым, прошедшим по этому пути. А в 1944 году он сделал это еще раз, теперь уже с востока на запад, и стал первым человеком, проплывшим через северные воды Канады в обоих направлениях.
На конструкцию «Айсвика» в значительной мере оказали влияние парусные суда канадской королевской жандармерии, а также рисунок, сделанный тем необыкновенным антарктическим путешественником-одиночкой, Дэвидом Льюисом.
— Сделал для него набросок на конверте — устойчивый к сжатию стальной корпус с толстой, как у танкера, обшивкой.
Однако «Айсвик» был существенно шире полицейского корабля. Благодаря заостряющейся и к носу, и к корме форме его прочного глубокого клиновидного корпуса, он как спереди, так и сзади будет вытолкнут льдом наверх, если окажется зажатым между грядами торосов. Кроме того, он был значительно меньше полицейского корабля, имеющего водоизмещение более трехсот тонн. Но именно он и сделанный на скорую руку на конверте чертеж послужил прообразом «Айсвика». К сожалению, его строительство было прервано по причине краха маленькой специализированной компании, взявшейся за сооружение его стального корпуса. Потом у американского миллионера случился сердечный приступ, после чего он утратил интерес к своей затее. К тому же нефтеналивное судно «Манхэттен», пройдя по этому пути, лишило ее привлекательности.
Тогда юристы миллионера выставили судно на продажу, как раз после очередного обвала на нью-йоркской фондовой бирже. Прошло три года с начала строительства, а на корабле все еще не было ни мачт, ни оснастки, отсутствовало внутреннее оборудование. Покупка корабля компанией «Б. Дж. Норск Форскинг» из норвежского города Ларвик для сейсмической разведки в Море Беллинсгаузена к югу от мыса Горн, как сказал Уорд, стала первым хорошим событием в жизни судна. Даже с учетом того, что сама сделка была в некоторой степени тайной.
Уорд отнюдь не хотел сказать, что над кораблем повисло проклятие, но после того, как парусное вооружение и внутреннее оборудование были изменены для выполнения новых задач в водах Антарктики, «Б. Дж. Норск Форскинг», занимавшаяся бурильными работами в норвежском секторе Северного моря, вступила в полосу неудач, последовавшую за падением цен на нефть, и свернула свои проекты в Южном океане. Компания приобрела «Айсвик» по крайне низкой цене, еще примерно столько же она истратила на переоборудование судна в соответствии со своими требованиями, а Айану Уорду он обошелся в сумму, не намного превышающую ту, которую норвежцы первоначально выложили за корабль.
— Говорю вам, Пит, — сказал он, навалившись на стол; его маленькие серые глаза возбужденно горели, как у уличного торговца, заключившего удачную сделку, — сейчас одно только изготовление такого корпуса обойдется в небольшое состояние. Спереди он обшит восемнадцатимиллиметровой сталью. Если нас сожмут льды, он как пробка из бутылки выпрыгнет под их натиском. По крайней мере, — прибавил он, посерьезнев, — так это звучит в теории.
— А что говорит ваш судовой эксперт? — спросил я.
— Именно это и сказал. В теории так и должно произойти. Но потом этот человечек взял и все испортил, признавшись, что он, вообще-то, не специалист в том, что касается льдов, и не может утверждать наверняка, что произойдет, если нам придется испытать по-настоящему сильное давление ледяных торосов. Правда, думаю, состоит в том, что, если на тебя идет айсберг, а ты застрял во льдах, никакая толщина стали тебя не спасет. Я прав, Нильс?
Норвежский великан, хмурясь, покачал головой:
— Jeg forstårikke
[105].
Думаю, он с трудом понимал произношение Уорда. Впрочем, как и многим иностранцам, ему легче было говорить на английском, чем воспринимать его на слух.
— Айан, вы уже допили кофе? Тогда пойдем взглянем на вал, хорошо?
На плите кипел кофе в старой скороварке, заполненной наполовину, рядом в кастрюле — молоко. Я налил себе кофе и, покончив с ним, вышел на палубу и принялся осматривать снасти. Нильс уже открыл машинное отделение, находящееся сразу под рубкой, и они с Айаном сидели на полу, свесив ноги над большим дизельным мотором, просматривая составленный им список необходимого. Когда я проходил мимо них, Айан, надев очки, смотрел на схему, начерченную механиком в его блокноте.
— Ну, в этом есть смысл, но если для этого придется вытаскивать двигатель и тут везде будут шнырять механики, мешая нам заниматься погрузкой припасов и оборудования…
— Nei, nei, nei
[106]. Мы отрежем вал здесь. Я сам это сделаю. Не нужно звать механиков с завода. Ничего не нужно, только инструменты и рычаг, чтобы его вытащить. И новый генератор, небольшой, чтобы получать электроэнергию от…
— От гребного винта?
— Ja, ja, от винта.
Я оставил их за этим занятием. Моторы меня не особенно интересовали. А вот паруса снасти — наоборот, и, оказавшись на палубе, сортируя и складывая в бухты канаты и отмечая в блокноте, что нужно приобрести, я практически ничего вокруг себя не замечал. Время текло незаметно, я был полностью поглощен работой и едва заметил, как усилившийся ветер стал мести мелкую снежную крупу. Время от времени я спускался вниз отогреться, сделать записи и еще раз их пересмотреть, сверяясь со схемами, которые Нильс нарисовал для меня, прежде чем они с Айаном ушли на судоремонтный завод.
Заканчивался октябрь, и не нужно было обладать особенными навигационными знаниями, чтобы понять, глядя на карты и лежащие на штурманском столе лоции, что необходимо выйти не позднее конца ноября, с тем чтобы оказаться на юге моря Уэдделла в наиболее благоприятное время летнего таяния паковых льдов. Предстояло преодолеть почти две тысячи миль, и, делая поправку на непредвиденные случаи, пройдет как минимум месяц, прежде чем мы приблизимся к тому месту, где Чарльз Сандерби мельком видел «Андрос». А Нильс планировал провести капитальный ремонт двигателя. Помимо этого, из Англии еще не доставили заказанный снегоход.
В тот вечер мы узнали название, которое аргентинцы дали своему перестроенному Ост-Индскому кораблю, — «Санта-Мария дель Суд». И рассказала нам об этом не Айрис, хотя она уже знала, что он пришел в пролив вскоре после того, как был потоплен «Генерал Бельграно»
[107]. А сообщил нам это старый капитан, в чьем доме разместил нас Нильс. Айан пригласил его к нам на ужин. Старик жил в одиночестве, не считая женщины наполовину индейских кровей, приходившей к нему по утрам. То приглашение было сделано исключительно из побуждений вежливости, не более того, ведь никто из нас тогда не подозревал, что он был единственным человеком в Пунта-Аренас, имеющим кое-какое представление о том, зачем старинный деревянный Ост-Индский корабль типа фрегат был отреставрирован и отведен на юг аргентинскими моряками во время войны.
