О`Брайен сообщил, что они опросили также моих соседей, но никто не видел, как я приходил или уходил из дома. «Отлично, — подумал я, — теперь весь дом будет судачить о том, что я маньяк и убийца. Просто замечательно! Лучше не придумаешь…»
— Я не понимаю, Этьен, чего они от тебя хотят, — сказала Николь, когда мы вышли из кабинета комиссара. — Если бы он хотел арестовать тебя за убийство, то мог бы предъявить обвинение и арестовать. Или задержать на короткое время без предъявления обвинения, ожидая, что ты выдашь себя или раскаешься и сознаешься. Но ведь он даже не пытался убедить окружного судью выдать ордер на твой арест. Я звонила судье сегодня, перед тем как поехать с тобой сюда. О`Брайен судье не звонил. Я ничего не понимаю, Этьен.
Слова Николь меня немного успокоили, но мне все равно казалось, что не сегодня завтра комиссар все-таки арестует меня и отправит в тюрьму, не предоставив даже права освобождения под залог. Наверное, такие мысли посещают каждого, кто, подобно мне, после допроса, подписав кучу бумаг, даже в компании с одним из самых успешных адвокатов города покидает полицейский участок и спускается по скользким ступеням в мрачный слякотный парижский вечер.
Секта свободных менеджеров
Несколько часов спустя, уже поздней ночью, я встретился с тем, кто по моей просьбе, подкрепленной изрядной пачкой банкнот, нанес аккуратный визит в опечатанную полицией квартиру Энтони Станковски. Как я и ожидал, все документы и бумаги, которые могли иметь отношение к делу, были украдены еще до появления полиции в доме. Ноутбук покойного был разбит вдребезги, так что извлечь какую-либо информацию из него было невозможно. Из всех документов уцелел только ежедневник, лежавший посреди разграбленного письменного стола, раскрытый на той странице, где были любезно указаны мои имя, телефон, адрес и время визита. Думаю, что я не сдвинулся бы в своем расследовании ни на миллиметр, если бы не счастливая случайность. Кроме ноутбука в рабочем кабинете Станковски был еще и автономный копировальный и печатный аппарат — что-то вроде принтера, сканера и ксерокса «в одном флаконе». Его почему-то не тронули. Тщательно и аккуратно обследуя рабочий кабинет Станковски, мой посыльный нажал кнопку повтора последнего действия на принтере. Аппарат загудел и выдал два листка. Это была распечатка электронного письма, которое получил Станковски за несколько часов до гибели. Письмо, к сожалению, оказалось единственным уцелевшим документом и в тот же вечер было передано мне в руки. В нем говорилось:
Уважаемый сэр, мистер Станковски, явесьма сожалею, что мне не удалось предоставить Вам всю нужную Вам информацию во время нашего предыдущего контакта за недостатком времени и возможности. Вы далеко продвинулись в Ваших исследованиях и натолкнули нас на важные выводы, которыми я обязан с Вами поделиться. Разумеется, Вы знаете о Великой депрессии тридцатых годов не хуже меня. Но что это — официальные версии, растиражированные и принятые на веру? Ни Вас, ни меня в те времена еще не было. Не было и ССМ. Но существовали финансовые манипуляции и сговоры — ложь, увы, бежит впереди правды. Как началась Великая депрессия? Забудем на время о популярных исторических версиях, как будто их не было. Что мы увидим, если зададим самые смелые вопросы, на которые никто никогда не давал ответов?
Такого ужаса, как во времена Великой депрессии, не переживала до тех пор ни одна экономика мира, даже во времена войн. С чего началась Депрессия? С «черного четверга» 24 октября 1929 года, когда на Уолл-стрит произошло невероятное падение курсов всех акций. Почему все биржевые брокеры одновременно стали «сбрасывать» акции ведущих корпораций? Что, ожидалась война, наводнение, новый экономический закон, политический кризис? Нет. Предложение просто превысило спрос? Тоже нет. Спроса на акции попросту не было вообще. Так почему же это случилось? Потому, что всем играющим на бирже срочно и одновременно понадобились деньги. Почему? Да потому, что подавляющая часть средств, на которые и происходила игра на бирже, была взята взаймы. То есть в кредит. И те, кто этот кредит выдал, все одновременно потребовали немедленно его вернуть. Кто это был? Ведущие банки США. Зачем им внезапно понадобилось вернуть все кредиты? Нет ответа. Началась паническая распродажа акций. Всем были нужны деньги, а акции — никому. В итоге все акции были распроданы за бесценок. Так? Так. Но возникает вполне резонный вопрос: если акции были за бесценок проданы, то кем они были за бесценок куплены? Кто покупал все эти акции за сущие центы, разорив в итоге миллионы и миллионы биржевых брокеров? Прямые убытки в «черный четверг» составили более тридцати миллиардов долларов — столько, сколько США потратили на участие в Первой мировой войне. Разорившиеся на бирже торговцы акциями в массовом порядке выпадали из окон нью-йоркских небоскребов, а на улицах стояли люди в дорогих костюмах — те, у кого нервы покрепче, — с табличками «Согласен на любую работу». А вот тот, кто под шумок скупил за бесценок все акции, стал владельцем практически всех предприятий. Кто же это был?
Как удалось провернуть такую чудовищную экономическую махинацию? С помощью заемных денег. Если бы деньги, на которые играли на бирже биржевые торговцы, были их собственные, никто не мог бы потребовать их срочного возврата. Но они были в массе своей взяты в очень дешевый кредит. Банки буквально навязывали этот кредит всем желающим и даже не желающим. «Черный четверг» не мог наступить случайно. Не было ни политического, ни военного кризиса, ни кризиса перепроизводства. «Черный четверг» был спровоцирован и организован теми, кому на самом деле принадлежали все данные взаймы деньги, — американскими банками. А кто стоял за ними?
Но скупкой за бесценок акций огромного количества компаний дело не ограничилось. Проблема была раздута до огромных масштабов. Кризис стал называться Депрессией и стал писаться с заглавной буквы. К слову «депрессия» прибавили слово «Великая». Зачем это было сделано? Да для нагнетания обстановки! Чтобы все вокруг поверили: выбраться из Великой депрессии можно, только смирившись с самыми сложными, с самыми тяжелыми и нежелательными экономическими и политическими решениями. Безработные клерки получили в руки лопаты и отправились на общественные работы — строить мосты и дороги. Работали фактически за еду. Кто не хотел так работать, лишался пособия по безработице. С этим смирились. Затем все банки США были принудительно закрыты на одну неделю. За эту неделю американское правительство ни много ни мало объявило об отмене золотого содержания в долларе. Ведь до этого каждый доллар США в обязательном порядке обеспечивался определенным количеством золота. Более того, все граждане и фирмы США под угрозой гигантского штрафа и тюрьмы обязаны были сдать все имеющееся у них золото в обмен на бумажные доллары. Что это? Грабеж американским правительством населения своей же страны. С тех пор копить золото стало нельзя. Можно было копить только бумажные деньги. Где именно? На банковских счетах — не в чулке же. Банки фактически получили деньги обратно в свое распоряжение. Причем, как только было отобрано все золото, Депрессия резко пошла на убыль. Это случилось в 1933 году.
Кому была наиболее выгодна Депрессия? Получается, что банкам. Конечно же, не всем — десятки тысяч банков в США обанкротились в первые же недели после «Черного четверга». Но в том же 1933 году ситуация была такова, что одному проценту собственников (банков) принадлежало около шестидесяти процентов промышленности Соединенных Штатов. Чудовищное соотношение, не правда ли?
