Я подошла к столику в дальнем углу подземелья. Смахнув густой слой пыли, я увидела томик Библии. Золоченый кожаный переплет был украшен тисненым образом Девы Марии, выполненным в византийском стиле, инкрустирован драгоценными камнями и перевязан красной лентой, рассыпавшейся от моего прикосновения.
На покрытых бурыми пятнами древности пергаментных страницах Евангелия довольно четко читались рукописные готические буквы жизнеописания Иисуса Христа: «Авраам породил Исаака; Исаак породил Иакова…»
— Это Священное Писание, — авторитетно заявила я. — Перевод на латынь. Как красиво написано!
Эрик отошел от столика.
— А собственно, что мы здесь ищем? Еще одного, четвертого Дракона? И кстати, что там говорится в последней строке загадки?
Я схватилась за голову, лихорадочно вспоминая.
— Сейчас! «В святыне города Второго найди Волчицу. Она верней меня подскажет путь к Ключу Второму, что стережет четверка грозная Драконов… Прочти…» Там что-то рифмуется с Волчицей… Эрик, ты не помнишь? Кажется, «Матфея или умрешь»? Нет, не то! «Или погибнешь»? Кажется, так. Никак не вспомню точно, но в принципе вроде так.
Освещая себе дорогу факелом, Эрик направился туда, где находились зеркальная дверь и бронзовый подсвечник.
— «Прочти… та-та Матфея иль погибнешь», — твердила я, и тут меня озарила догадка. — Эрик, постой! Посмотри еще раз на Библию.
Но он как будто и не слышал меня.
— Лола…
— Может, в загадке говорится о Священном Писании? О Евангелии от Матфея?
— Лола!
Я обернулась к нему:
— Что?
— Я нашел.
— Вспомнил эту строку?
— Нет, по-моему, я нашел второй ключ.
Эрик стоял у массивного подсвечника перед зеркальной дверью. В освещенном зеркале отражались наши бледные физиономии и огромная, затянутая паутиной свеча. Он уже снял часть этого паутинного покрова и теперь осторожно убирал остальное.
Эрик посветил факелом, и в желтоватом воске свечи стал виден какой-то круглый металлический предмет с вырезанными на нем знаками.
— Эрик… Эрик!
— Да, он похож на тот, первый медальон.
— Ты можешь разобрать надпись?
— Нет, пока не смогу.
— Нужно извлечь его оттуда.
— Подержи-ка факел.
Эрик взял со стола лежавший там нож и принялся расковыривать воск свечи, окаменевший и превратившийся в твердую и прозрачную субстанцию вроде янтаря.
Лицо его покрылось потом.
— Что это за вещество?
— Не знаю, только оно очень древнего происхождения. Я не могу его достать!
Чем дольше я держала у свечи факел, тем ярче блестел парафин или воск, из которого она была изготовлена. Золотистый кружок отразил отблеск огня. Сквозь похожее на янтарь вещество смутно просматривался какой-то узор.
— Эрик, давай я зажгу свечу. Воск растопится от огня и…
— Верно. Тогда мы сможем рассмотреть медальон.
Спустя, как нам показалось, достаточно продолжительное время мы услышали шипение вековой паутины и увидели запутавшихся в ней насекомых, превратившихся в крошечные хрупкие скелетики. Янтарное вещество было не воском, а скорее какой-то кристаллизованной смолой, не очень поддающейся термическому воздействию. Но когда я поднесла огонь ближе и подожгла фитиль, смола стала плавиться и капать.
Внезапно к потолку взметнулось горячее пламя, и мы с испугом отпрянули.
— Огонь растапливает воск… или смолу…
Свеча быстро догорела до конца, и заключенный в ней металлический кружок обнажился.
— Ой, он горячий! Посмотри, там, на столе, были щипцы.
Эрик принес щипцы и извлек из расплавленной лужицы воска золотисто-красную монету. Я натянула на кисть рукав свитера, чтобы взять его, но через мгновение кружок остыл и я смогла взять его без всякого опасения. Медальон был покрыт тонким слоем расплавленного воска. Я стерла его и подняла к свету наш второй ключ.
— Это… Дай подумать… Это же «П»!
— Сначала «Л», потом «П»… — Я задумалась. — Всего мы должны найти четыре буквы. Какое это может быть слово?
— Если на английском, то — «столб», «шаг», «опал», «липосакция», «мрак».
— Да нет, не на английском!
— А по-итальянски это, скажем, «лезвие».
— А я ничего не могу придумать. Может, «палаццо», «полента», «ляпсус», «лапландия»?
— Это все итальянские слова?
— Не знаю.
— Ты меня поражаешь! — Я засмеялась, и мое возбуждение внезапно переросло в буйный восторг. — Я так тебя люблю!
— Слава Богу, наконец-то ты пришла в себя!
— А тебе не кажется, что здесь слишком жарко?
Он улыбнулся:
— Уж не думаешь ли ты… Боже!
Он выхватил у меня факел, швырнул его на пол, бросился ко мне, стараясь сбить пламя.
— Лола, ты же горишь! — вопил он.
Я взвизгнула, увидев, что мои пальцы, покрытые воском, горят, как свечки на торте. Огонь мгновенно перебросился на свитер, одолженный мне Андрианой. Я стала с такой силой хлопать себя по телу, что потом обнаружила на себе синяки. Пальцы мои почернели, на свитере появились прожженные дырки.
Я никак не могла понять, на что я нарвалась. Подняв взгляд, я увидела вокруг головы Эрика странный ореол кроваво-красного цвета. Огонь факела, горевшего рядом с нами на полу, казался тусклым по сравнению с вулканическим пламенем, вырывавшимся из янтарной лужи расплавленного воска.
Я шагнула назад.
— Что-то этот огонь слишком разбушевался!
— Сейчас я его погашу. Собью пламя своим пиджаком.
— Нет, подожди… Давай зальем его водой, — предложила я. — У меня в сумке есть бутылка воды. — Я бросила ему сумку.
— Хорошая мысль…
Он открутил зубами пластиковую крышку, и из бутылки с шумом вырвалась струя газировки. Белая струя полилась вниз. Но в следующую секунду к потолку подземелья взметнулся высокий столб пламени.
— Лола!
— Не может же этого быть…
— Нет…
— Господи!
— Это и есть четвертый Дракон!
«Я поднесла свою свечу к факелу одного из крестьян, обратившись с заклинанием к богине — покровительнице могущественного Огня», — описывала София в своем дневнике то, как она отогнала от себя с мужем беснующуюся толпу. Тогда она вспомнила, что забрала с собой одну из свечей, изготовленных ею совместно с Антонио в их лаборатории. На толпу выплеснулся огромный протуберанец. Шесть человек сразу же упали замертво, лица их покрылись волдырями, а глаза превратились в дымящиеся угли.
