— Где его могли похоронить? — ничего не заметив, спросила Иоланда, продолжая думать об отце. — Почему в свидетельстве не указано место его могилы?
Я не отвечала, глаза мои только освоились с ярким светом.
— Кто это? — вдруг спросила моя сестра.
Перед нами на беломраморных ступенях базилики сидел Марко Морено, скрестив под собой ноги на манер Будды. Черные глаза, черные волосы, белая рубашка. Задумчивое, усталое лицо.
Иоланда напряглась.
— Боже мой, это он! Он нисколько не изменился! Этого клоуна я узнала бы где угодно.
Марко поднял лицо к ослепительно синему небу, Эрик же еле сдерживал себя, а Иоланда бросилась прямо к нему. Но он смотрел мимо них, как будто вовсе их не замечал. Его взгляд был устремлен прямо на меня.
— Я так и знал, Лола, что вы догадаетесь, — сказал он.
Глава 37
Мы подошли к Марко, вблизи показавшемуся мне постаревшим и похудевшим. Вокруг глаз и губ появились новые морщины, синяк на лице превратился в багровую гематому.
— Что же вас так задержало?
Он вышел из своей позы лотоса и стал спускаться к южному порталу базилики, где с металлоискателями стояли швейцарские гвардейцы в красочных мундирах.
— Я ждал вас целую вечность, от открытия до закрытия музея. Давайте же закончим с этим.
— Что вы имеете в виду? — спросила я, торопливо шагая за ним. — Что вы здесь делаете?
— Что делаю? Убиваю время, как какой-нибудь безнадежный влюбленный. Надеюсь, вы не держите на меня зла за ту несчастную ссору в Тоскане. А здесь осматриваю достопримечательности, дожидаюсь случая снова увидеть ваше милое личико и послушать вашу болтовню о былых баталиях и о моих предполагаемых способностях к научным изысканиям. — Тут он остановился и внимательно посмотрел на меня. — Господи, да вы ужасно выглядите!
— Это все из-за этих «яблок любви»! — проворчал Эрик. — Она чуть не умерла!
— Я же предупреждал, чтобы вы обращались с ними очень осторожно!
— Я помню.
И тут он ласково провел пальцем у меня под глазами.
— Ничего, все будет в порядке. Через два дня вы окончательно поправитесь.
— А ну идите-ка сюда! — Эрик схватил Марко за руку, но тот вырвался, будто рыба из сетей, и продолжил свой спуск по лестнице. — Сэр, я хочу с вами поговорить! Нам нужно переговорить с глазу на глаз!
— Нет, нет, только не сейчас! Мы начнем кричать, и эти опереточные стражники поднимут тревогу, и нас бросят в тюрьму за нарушение международного спокойствия, как авантюристов из Центральной Америки, имевших при себе древнеримские артефакты, не задокументированные должным образом. И к тому же замешанных в убийство Блазежа! Кроме того, я могу упомянуть вас в своем заявлении об угоне автомобиля. Кстати, вы меня крайне раздосадовали этой кражей.
— Насчет полиции он прав, — признала я. — Наша компания соответствует описанию, переданному по телевидению.
— Это же Марко Морено! — Иоланда решила включиться в дискуссию, когда мы застыли в длинной очереди перед металлодетектором. — Собственной персоной, да еще такой взрослый! Последний раз, когда я о вас слышала, вы пьянствовали в кабаках Парижа и Стокгольма. Тогда вы еще не убивали ночных сторожей! Вижу, вы всеми силами стремитесь соответствовать репутации своей семейки!
— Привет, Иоланда! Кажется, у вас насморк, дорогая?
— Скорее, это аллергическая реакция на исходящий от тебя смрад, свинья! Черт, давненько я его не ощущала! А вы здорово прославились после того, как сбежали из дома. Лола, посмотри на него! Думаешь, он обыкновенный мошенник, да? Так ты ошибаешься! Я все отлично помню. Перед тем как покинуть Гватемалу, вы, Марко, здорово продвинулись в своей военной карьере!
— Что ж, можно сказать и так.
— Хотя, по-моему, в тех донесениях многое было слегка преувеличено. Что вы сделали с теми фермерами?
— С какими фермерами? — спросила я.
— А где ваш приятель? — вмешался Эрик.
— Вы про Доменико? — спокойно уточнил Марко. — Мы с ним расстались. Точнее, я расторгнул с ним контракт. Он стал несколько… неуправляем. Ему очень хотелось поговорить с вами, Эрик. Он где-то здесь, последовал за мной из Сиены. Последние несколько дней он сидел вон там, у обелиска, и кормил птиц, надеясь, что я приведу его к вам. Мы как бы соревнуемся между собой в том, кто первым вас обнаружит. Кажется, он в глубокой депрессии. Но не стоит тратить на него время, у нас еще столько дел! Пойдемте же скорее…
— Я так и знала, — сказала я.
— Что? — тревожно взглянул на меня Эрик.
— Я видела Доменико, может, с полчаса назад, — зашептала я ему на ухо. — В толпе… перед… он стоял вон там… потом исчез. Я не была уверена, но теперь…
Эрик окинул внимательным взором суетливую толпу туристов и паломников.
— Вряд ли он станет нас избегать. Я пытался остановить его тогда, в долине.
— Марко, наши отцы давно скончались. Война завершилась. Возвращайтесь домой, — прервала нас Иоланда.
— А почему, собственно, вы так поступаете?
— Вы же знаете… Из-за моего отца и из-за того, что с ним произошло.
— Н-да. Если так, то вы должны понимать, что вам стоит держаться рядом со мной. — Он опять взглянул на меня и добавил: — Для этого есть несколько вполне серьезных причин.
Иоланда устремила на него пристальный взгляд.
— Я слушаю.
— Мне известно, где похоронен Томас.
— Вранье! — заявила я.
— Простите, но я точно знаю, где его могила.
— Где же? — потребовала ответа Иоланда.
— Я скажу, но только не сейчас! — Марко приложил палец к губам. — Не сейчас.
— Говорите же!
— Всему свое время. — Встав в конце очереди, он указал на собор. — Объясните мне, почему вам потребовалось столько времени, чтобы добраться сюда.
Я смущенно потерла лоб.
— Ну, дело в том, что… У нас возникло предположение, что речь идет о древних руинах. Не знаю почему, но в тот момент оно казалось довольно обоснованным.
— Господи, значит, вы ничего не знаете? — изумился он. — Насчет собора Святого Петра?
— Мы совсем недавно догадались, что нужно искать церковь, — призналась я.
— Что ж, хорошо. — Он сложил пальцы домиком. — В таком случае нам стоит заключить сделку. Я поделюсь с вами тем, что мне известно, если вы расскажете о ключах, уже найденных вами.
— Даже не надейтесь, — заявил Эрик.
— Не упрямьтесь.
— Я сегодня не совсем в себе, Марко. — Эрик стиснул пальцы с такой силой, что костяшки побелели. Видно было, что он едва сдерживается, чтобы не начать драку. — Честно вам признаюсь. Я совершенно не владею собой.
