— Ну вот что вы тут толкаетесь? — с явным раздражением в голосе обратился Эрик к Марко.
— Здесь, кажется, достаточно места для всех, — огрызнулся тот и, повернувшись ко мне, спросил: — Что мы, собственно, ищем?
Эрик еще раз толкнул его.
— Господи, да уйдите же!
— А чего вы такой враждебный?
— Это он серьезно спрашивает?
— Послушайте, перестаньте шуметь, — потребовала я.
— Идея! Почему бы нам с вами не заключить временное перемирие?
— Ага, перемирие, — мрачно усмехнулся Эрик. — Это с убийцей-то?
— Сожалею, но должен напомнить, что вы более виноваты в смерти Блазежа, чем я в убийстве сторожей. Но к чему считаться? Вы не можете не понимать, что наша охота за сокровищем ничего не даст, если мы будем постоянно наскакивать друг на друга.
— Боже упаси от такого партнера!
— Пора бы вам уже понять, что я ничего не замышляю против Лолы.
— Но я просто не желаю, чтобы вы здесь торчали!
— Тем не менее я останусь.
— Оставь его наконец в покое! — вмешалась Иоланда. — У меня к нему еще есть одно дельце.
— Вот видите.
— Действительно, нам нужно договориться, — заявила я. — По-моему, перемирие — неплохая идея.
— Ну разве женщины не восхитительны! — язвительно заметил Марко.
Эрик скривился, как будто раскусил лимон. Видно было, что в нем борются противоречивые чувства.
— Тогда хоть отойдите от меня, — потребовал он.
— Как вам будет угодно.
Марко галантно поклонился и отошел в сторону.
— Кажется, мы попались, — оглянувшись назад, заметила Иоланда. — Мы привлекаем к себе внимание.
Вокруг нас оживленно переговаривались туристы.
— Что эта компания затевает?
— Да позовите же полицию!
— Этого еще не хватало! — перепугалась я. — Уходим. Все равно здесь нечего больше делать.
(Позднее я узнала, что порфировая купель была установлена в соборе в XVII веке вместо той, которую упоминал в своей загадке Антонио.)
Иоланда присвистнула и подняла взгляд на потолок.
— Дай мне время осмотреться. Здесь весь этот антиквариат свален в кучу, прямо как на толкучке. После завершения постройки собора чего только не свозили сюда со всех концов света. Но держу пари, что здесь не обошлось без хотя бы парочки педантов, все-таки собравших особые ценности в одном месте, чтобы за ними можно было присматривать.
Иоланда покинула баптистерий и медленно двинулась по собору, незаметно касаясь рукой скульптур и отделанных драгоценными камнями рам картин с изображениями святых. Наконец она вышла к непосредственно соседствующему с собором Музею ценных коллекций, состоящему из десяти залов.
Вдоль стен были установлены витрины с самыми уникальными экспонатами папской сокровищницы. Вокруг них толпились экскурсанты, внимательно их осматривая.
Напустив на себя важный вид, Иоланда заставляла расступиться этих не в меру многочисленных любителей древностей. Она вела себя столь убедительно, что никто и не смел возразить. Мы же, как свита, следовали за ней через эти кладовые драгоценностей и наконец остановились в четвертом зале. Здесь она принялась осматривать витрину, содержащую золотой ковчег с фрагментами «подлинного креста, на котором был распят Христос», золотой ключ от дверей собора Святого Петра и серебряный потир для освященного вина. Марко терпеливо ждал в центре зала, Эрик же чаще посматривал на него, чем на экспонаты.
И вдруг я увидела, что он вздрогнул.
Мы с Иоландой поспешили подойти к витрине, привлекшей его внимание.
В ней были разложены маленькие вещицы, которые никак нельзя было назвать примечательными по сравнению с остальными экспонатами. Так, рядом с крошечной фигуркой льва сиял небольшой кельтский крест, высеченный из изумруда. Еще там были сосновая шишка из хрусталя, маленькое изваяние сфинкса, вырезанное из окаменелого дерева.
И среди этих милых мелочей оказался и он, наш медальон.
Это круглое массивное изделие из красноватого золота покоилось на маленькой подставке. Искусный орнамент из роз и листьев папоротника скрывал букву, изображенную на нем.
Тесня друг друга, мы склонились над витриной.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Марко, вставший около меня. — Что вы там видите?
Я молчала. Сначала мы с Эриком нашли букву «L», затем «P». Я во все глаза уставилась на третий знак, около пяти столетий ожидавший, когда его прочтут.
Проследив за моим взглядом, и Марко увидел этот, третий, ключ.
Глава 39
— Что это? — задыхаясь от волнения, прошептал Марко.
— Буква «U», — восхищенно ответила Иоланда.
— Итак, медальон мы нашли, — резюмировал Эрик. — Теперь нужно сообразить, какое слово образуют эти буквы.
Прервав обсуждение, Иоланда вывела нас из сокровищницы в ризницу, а оттуда в сияющий золотом центральный неф собора.
— Ну так что это все означает? — требовательно спросил Марко.
— Вы получите ответ после того, как я узнаю, где похоронен мой отец, — твердо заявила Иоланда.
— А если я скажу вам, что, его, так сказать, могила находится в Венеции? И что я отведу вас прямо к ней, когда мы прибудем в тот славный город?
Она остановилась.
— Что вы хотите сказать? Как понимать это ваше «так сказать»?
— Иоланда, я же говорила тебе…
Я оборвала себя на полуслове, потому что не могла говорить при Марко про человека с татуировкой.
— Нет, пусть он ответит, — не отставала Иоланда.
— Сейчас я вам ничего не скажу, — на ходу бросил ей Марко.
Мы вышли вслед за ним из собора.
— Марко, я знаю, почему вы занимаетесь этими розысками, — заметила Иоланда. — Это даже не из-за золота, способного, конечно, любому вскружить голову.
Он улыбнулся:
— Ваша сестра решила точно так же. Она утверждает, что я ищу золото, потому что мне нравится ломать голову над сложными вопросами, что просто у меня к этому склонность.
— А не потому ли, что вы бесконечно одиноки?
Было видно, что это предположение привело его в замешательство. Во всяком случае, он предпочел промолчать.
— Вы меня слышали. Я же вижу, что вы очень одиноки, и очень вам сочувствую. Вы всегда были игрушкой судьбы, доведшей вас до того, что вы, сын всесильного полковника Морено, слоняетесь по миру за компанию с родственниками Томаса де ла Росы, потому что вам невыносимо тяжело оставаться наедине с самим собой, невольно вспоминая обо всех своих преступлениях. Да к тому же и друзей-то у вас нет.
