— Не ради забавы, а как раз ради обеспечения нулевого прироста населения. Они отслеживают ситуацию и знают, сколько людей должно умереть, чтобы остальным хватило воды для выживания. Чтобы регулировать численность, и устраиваются эти войны.
— Это мне знакомо, — сказал я. — У нас такие войны называются «цветочными».
— Все они убийцы, — отрезала Каден. — С ними даже Зональное управление не хочет связываться, вот они и творят что хотят.
— Про «Город грехов»
[48] я знаю. Смотрел «Казино», «Покидая Лас-Вегас», «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Вива Лас-Вегас»
[49]. Элвис мне очень нравится.
Я принялся напевать, раскачиваясь в такт мелодии, но прервался, когда Каден рассмеялась:
— Тах, уж поверь мне на слово, Элвиса из тебя точно не выйдет.
— Ну и ладно. Ты мне лучше вот что скажи: если там все так плохо, почему мы туда летим?
— Это все Коджи Ода.
— Не понял.
— Загадка. Тайна, обернутая в головоломку.
Я покачал головой:
— Тем более не понял.
— Все дело в воде. Это слово всплывает сразу же, как только ученые заводят разговор про Коджи Ода. Он астробиолог, как и я. Специализировался по воде, изучал ее на Земле, искал ее признаки на Марсе, на Энселаде, спутнике Сатурна, на Европе, спутнике Юпитера.
— Так он ученый?
— Да, но не ортодоксальных взглядов. Вроде приверженцев «Нового Века»: для традиционного ученого он слишком привержен философствованию и духовным исканиям. Ученые в большинстве своем воображают, будто знают все или, по крайней мере, способны найти ответы на все вопросы под микроскопами и в лабораторных пробирках. Коджи, в отличие от них, знает, что есть области, недоступные науке — во всяком случае, пока ученые не проявят больше воображения.
Я почувствовал, как во мне всколыхнулся гнев.
— Он твой муж?
— Господи, нет! Он мне… Тах, он мне как брат или священник.
Ага, наверняка как верховный жрец. Вроде Свежующего Господина.
— А почему он в Лас-Вегасе?
— Потому что заправилы Банановой республики могут защитить его на основе quid pro quo
[50].
Она спохватилась, сообразив, что я решительно ничего не понимаю.
— Банановой республикой нынче называют Лас-Вегас. Раньше так назывались страны Центральной Америки, в которых постоянно менялись диктаторы, а сейчас название всплыло, когда независимость от США — или, если быть точнее, от руководства Зоны — провозгласил бывший торговый центр при казино с таким названием. Я тебе говорила, что тамошние казино поделены между главарями банд, называющими себя полководцами. У Коджи тоже имеется казино — во всяком случае, часть комплекса в башне «Стратосфера». Остальные заправилы не тревожат его, потому что он производит продукты питания, а они нужны всем.
— Как он это делает?
— Увидишь. Там, куда мы направляемся, — в «Стратосфере» на старом бульваре Стрип Лас-Вегаса. Правда, добраться туда будет не так-то просто. Аэропорта там больше нет, так что нам придется садиться на то, что осталось от шоссе, после чего пробираться к «Стратосфере» сквозь весь наземный хаос.
Лас-Вегас. Стрип. Еще один уровень преисподней.
51
Воспользовавшись кодированным спутниковым телефоном, Хольт связался с Бевардом, советником президента по вопросам национальной безопасности. Разговаривал на ходу, используя гарнитуру, с мини-наушником в ухе и прикрыв нижнюю половину лица шарфом. И из-за холода, и для того, чтобы не дать контролировать разговор с помощью дистанционных подслушивающих устройств или прочесть по губам.
Бевард молча выслушал отчет Хольта обо всем случившемся в Алькатрасе, после чего сказал:
— Силы Управления безопасности выступили в роли почетного караула при кровавых безумцах Пернатого Змея. Вы мне это хотите сказать?
— Это то, что я видел собственными глазами.
— Возможно, их отправили на остров для освобождения заложников.
— Заложники были уже отпущены… в ад.
— Это очень сложная ситуация, тут множество политических нюансов, которые…
— Кончайте это, Джон. Что происходит?
Ответа не последовало. После затянувшегося молчания Хольт сказал:
— Понимаю. Мюллер сделался королем Зоны.
— Ситуация патовая: в этой конфронтации ни одна сторона не может рассчитывать на победу. Если президент ввяжется в столкновение с силами Зоны, в проигрыше окажутся все.
— Стало быть, ничего нельзя поделать?
— Мы с первого дня бьемся над тем, чтобы привить потребляющим метан бактериям иммунитет к напасти, насланной на них Пернатым Змеем. И на этом поприще достигнут успех.
— Мы можем остановить заражение? — уточнил Хольт.
— Если будем действовать быстро. Каждый день неуклонно приближает нас к тому моменту, когда процесс станет необратимым и что-либо предпринимать будет уже слишком поздно. Но в первую очередь необходимо остановить самого Пернатого Змея, потому что он в состоянии вызвать очередную мутацию и произвести штамм, невосприимчивый к нашему воздействию.
— Как насчет ядерного взрыва? У нас есть бомбы, способные стереть с лица Земли город в тысячу раз больше Теотиуакана.
— А разве мы можем быть уверены в том, что Зверь окажется именно там? Мюллер утверждает, будто он постоянно перемещается по окрестностям города. А другой попытки у нас уже не будет. Сейчас он убивает наш мир медленно, но если мы попытается убить его, но не сумеем, осознает угрозу и начнет действовать по-другому. Поспешит с уничтожением всего живого на большей части планеты. В древнем мире он довольствовался властью над относительно небольшим участком планеты: возможно, контроль над слишком большими территориями для него затруднителен, скажем, в силу проблем с логистикой. Но остальное тогдашнее население, в отличие от нынешнего человечества, угрозы для него не представляло. Мы опасаемся, что на какие бы соглашения мы ни пошли, чудовище постарается извести большую часть землян.
— Мюллер уже ведет с Пернатым Змеем какие-то дела, — сказал Хольт. — Я бы сказал, это вполне в духе директора Зоны.
— Боюсь, у нас проблемы еще и с машиной времени.
Хольт похолодел.
— Что еще за проблемы?
— Думаю, Зонд Времени был использован.
