Извините, что отняла у вас время. Спасибо. Я объясню Дэнни, что вы не могли передать кассету мне.
Она подала послу руку и улыбнулась своей самой сексуальной улыбкой, выпятив грудь. Взгляд сэра Майкла оторвался от ее глаз, и он как будто принял решение.
— Послушайте, вероятно, все в порядке. Я хочу сказать, вы ведь ассистент Дэнни. Не посторонний человек.
Он мешкал.
— Не хочу, чтобы вы поступали против своей совести, — сказала Бонни. — Уверена, Дэнни поймет, почему вы мне не доверяете.
— Боже, милая барышня, дело не в доверии к вам.
— Да?.. а я подумала…
Она похлопала ресницами.
— Не откажетесь написать расписку? Простите за неудобство, но я должен отчитаться перед Дэнни.
— Я понимаю, сэр Майкл.
На листке с гербом посольства он написал расписку. Бонни подписала ее и внизу листа поставила свое полное имя и номер паспорта.
Сэр Майкл прошел в соседнюю комнату, и Бонни услышала, как он вставил ключ в скважину; с металлическим лязгом открылась и закрылась дверца стального сейфа. Несколько минут спустя он вернулся и протянул ей толстый пакет из плотной коричневой бумаги с напечатанным именем Дэниэла. Бонни старалась не выдать своего облегчения, но ее руки дрожали, когда она брала пакет.
— Пожалуйста, передайте Дэнни мой искренний салам. — Сэр Майкл проводил ее к выходу. — Когда он вернется из Сенги-Сенги?
— Я улетаю к нему сегодня во второй половине дня.
Бонни взяла себя в руки и непринужденно болтала. У выхода они обменялись рукопожатием.
— В следующую субботу у меня обычный прием с коктейлями, — сказал сэр Майкл. — Если вы с Дэнни к тому времени вернетесь, обязательно приходите. Я попрошу мисс Роджерс послать вам приглашения на адрес гостевого дома.
В посольстве еще не знали об исчезновении Дэниэла Армстронга. Ифрим Таффари хотел подобрать все концы, прежде чем поднимать тревогу.
Бонни пошла туда, где за рулем армейского «лендровера» ее ждал капитан Каджо. Прижимая пакет к груди, она еще раз улыбнулась и, выезжая за ворота посольства, помахала сэру Майклу.
Потом она глубоко вздохнула от облегчения и откинулась на спинку сиденья.
— Президент Таффари ждет вас на своей яхте, мисс Мейхон, — сказал капитан Каджо, и они поехали по дороге к озеру.
Яхта стояла у причала за рыбозаводом. Судно было игрушкой богатого азиатского джентльмена, одного из тех, кого Таффари, захватив власть, выслал в Соединенное Королевство. Разумеется, предварительно он конфисковал все имущество азиата, и теперь яхта стала президентской.
Сорокапятифутовое судно фирмы «Кемпер и Николсон», прекрасных очертаний, было оснащено с небывалой роскошью, хотя большая часть электронного оборудования давно вышла из строя и не была заменена, а борта и паруса утратили безупречную чистоту. Зато бар был заполнен на славу, а поскольку яхта редко покидала причал, отсутствие электроники и парусного вооружения не было критичным.
В главной каюте за столом из красного тика сидели лицом друг к другу два человека.
Президент Таффари, улыбаясь и кивая, изучал месячный отчет и расчет расходов и прибыли КРУ.
Нинь Чэнгун выжидательно смотрел на него.
Когда Таффари положил документ на стол и поднял голову, Чэнгун ответил на его улыбку.
— Я под сильным впечатлением, мистер Нинь. Вы совсем недавно приехали в Убомо и возглавили деятельность компании, но результаты поразительные.
— Вы очень великодушны, ваше превосходительство. — Чэнгун слегка поклонился. — Но могу с уверенностью сказать, что в ближайшие месяцы нас ждут дальнейшие усовершенствования. Мой английский предшественник оставил множество проблем, однако мне удалось их решить.
— Как дела с ремонтной мастерской? Это одна из моих главных тревог.
Улыбка Таффари поблекла.
— И справедливо, господин президент. Мы используем свыше тысячи единиц тяжелой техники, не считая агрегатов МоМУ. Когда я принял руководство, стоимость обслуживания и ремонта составляла три миллиона долларов в месяц. Как вы можете видеть, мне удалось сократить эту сумму на сорок процентов.
Обсуждение продолжалось еще час, а затем снаружи послышались шаги, и в дверь вежливо постучали.
— Кто там? — спросил Таффари.
— Капитан Каджо, господин президент, и мисс Мейхон.
Таффари многозначительно посмотрел на Чэнгуна; китаец кивнул.
Именно по этой причине встречу назначили на яхте, а не в пансионе в Лейк-Хаусе.
— Входите! — приказал Таффари, и дверь отошла в сторону.
Каджо, пригнувшись, вошел в помещение и неловко козырнул.
— Мисс Мейхон ждет в «лендровере» на пристани, — доложил он.
— Она забрала пакет? — тревожно спросил Таффари.
— Да, сэр. Пакет у нее.
Таффари и Чэнгун снова переглянулись, но теперь оба улыбались.
— Хорошо, капитан, — кивнул Таффари. — Приказ у вас есть.
— Да, господин президент. Я должен сопровождать мистера Ниня и мисс Мейхон в поездке к острову Ламу и…
— Нет необходимости повторять приказ, капитан, — оборвал его речь Таффари. — Просто выполните его буква в букву. Теперь можете привести мисс Мейхон.
Она вбежала в каюту и направилась прямо к Таффари, не обращая внимания на второго человека за столом.
— Я получила ее, Ифрим! — радостно воскликнула она. — Вот.
Она положила перед ним пакет, и он взял его, разорвал и вытряхнул кассету.
— Ты уверена, что это она?
— Да, вот моя надпись на полоске. Мой почерк. Это она, точно.
— Молодчина. Я очень доволен тобой, — сказал Таффари. — Садись-ка рядом, моя дорогая.
Она охотно выполнила его пожелание, и он под столом положил руку ей на бедро.
— Капитан Каджо, — приказал Таффари. — В холодильнике есть бутылка шампанского. Это нужно отметить.
Каджо пошел к бару и занялся бутылкой. Хлопнула пробка, и немного пены пролилось на ковер. Шампанское было австралийское, а не французское, но никто не жаловался.
Каджо повернулся к бару и стал разливать вино по бокалам, загораживая их своим телом. Первой он подал бокал Бонни, дальше отдавал по старшинству.
Таффари поднял бокал и обратился к Бонни:
— За тебя, дорогая. Ты спасла меня и мою страну от больших неприятностей.
— Спасибо, господин президент.
Бонни отпила шампанского. Она заметила чуть горьковатый привкус, но ничего не сказала, потому что уже научилась не давать ни малейшего повода для оскорбления. И, когда Каджо вновь наполнил ее бокал, выпила без колебаний. Теперь неприятный вкус стал менее заметен.
