– Замечательно. Рад за тебя. Слушай, мы говорили с твоей мамой. О ее будущем. После того, как твой папа… – Голос Декера стих почти до шепота и совсем смолк. Он выжидательно посмотрел на Томми.
– Ага.
– А через год и ты уедешь. Надеюсь, она сможет сводить концы с концами.
– Ой, да она будет в порядке! С деньгами и все такое.
Богарт хотел было что-то сказать, но Декер не дал ему и рта раскрыть:
– Ну да, с деньгами. Она начала было говорить о них, но потом сказала, что ей пора на работу.
– Ага, хватает. Достаточно, чтоб за нее не беспокоиться.
– Так она и сказала. А знаешь, откуда они?
– Со страховки. У моего шаромыжника папаши был страховой полис, прикиньте!
– И ее выплатят, даже если его казнят? – вклинился Богарт.
– Ага. То есть мама так сказала.
– Значит, уйма денег, – подытожил Декер. – А ты знаешь, сколько именно?
– Чтобы точно, так нет. Но она сказала, что переедет прочь отсюда, когда я закончу, и поселится там, где я пойду в колледж. Она собирается купить дом и не работать. – Парень помолчал. – То есть она всегда обо мне заботилась, знаете ли. Большинство ребят не хотят, чтобы мамы были рядом, когда они пойдут в колледж, но… было трудновато, знаете ли, и она… Понимаете, что я хочу сказать? – со смущенным видом закончил он.
– Я прекрасно понимаю, что ты хочешь сказать, – заверил Декер. – Удачи в игре. И никогда не лети головой вперед, – постучал он себя по виску. – Не стоит оно того.
Покинув Томми, они зашагали обратно к машине.
– Декер, откуда ты знал? – спросила Дэвенпорт.
– Что знал?
– Что Реджина Монтгомери разжилась деньгами?
– Я и не знал, пока он мне не сказал. Но подозревал.
– Но почему подозревали? – поинтересовался Богарт.
– Потому что мертвецам наличные совершенно ни к чему.
Глава 20
– Чарльз Монтгомери сегодня был в суде в Алабаме и провозгласил, что убил твоих родителей.
Декер шлепнул ладонью по подлокотнику кресла, в котором сидел, глядя на Мелвина Марса, недельное пребывание которого на реабилитации в больнице подходило к концу.
Выглядел Марс почти нормально. Отеки спали, боли ушли. Врачи признали его практически здоровым. Назавтра ему предстояла выписка.
Положив гири, с которыми занимался, Марс утер лицо полотенцем.
– И что же именно сие означает?
– Он сделал формальное заявление под присягой, что сказанное им – правда. Оно содержало специфические подробности убийства твоих родителей.
– И суд его принял?
Декер кивнул.
Сегодня он пришел сюда сам по себе, желая побыть с Марсом один на один.
– И что теперь?
– Это заявление направили в суд штата Техас, в юрисдикции которого находится твое дело, – пояснил Амос. – Суд рассмотрит его и сделает заключение.
– А что с людьми, выдвинувшими обвинение против меня?
– Они уже на пенсии. Но адвокатура штата в курсе и учитывает все обстоятельства. Если она склонится к тому, что надо поверить Монтгомери, и окажет поддержку тебе, тогда суду не останется ничего другого, как дать тебе свободу. Практически сразу же.
Играя мышцами под облегающей футболкой, Марс накинул полотенце на шею и уселся напротив Декера.
– Как, по-твоему, надолго это затянется?
– Не думаю, что надолго.
– Какой он был? – тихонько спросил Марс.
– Кто, Монтгомери?
Марс кивнул, потупив глаза в пол.
– Наверное, похож на многих из парней, с которыми ты познакомился в тюрьме.
– То есть просто шизанутый говнюк, любящий причинять людям боль?
– Он был вьетнамским ветераном. Сказал, привез оттуда головные боли. Боль была нестерпимая. Встал на путь преступления, чтобы платить за наркотики, потому что ветеранское ведомство помогать ему не хотело.
– Но почему он убил моих родителей?
– Ты действительно хочешь услышать это? Это ровным счетом ничего не изменит.
– Расскажи, – взглянул на него Марс.
– Не в том месте и не в то время. Монтгомери пытался заложить вещи в магазине твоего отца. Сказал, что тот не стал их брать, возможно выдав что-то уничижительное. Монтгомери взбесился, проследил за ним до дома; он хотел денег, но твой отец сказал, что он простой служащий, что владелец каждый вечер кладет деньги в банк. Так что… он сделал то, что сделал, воспользовавшись для этого твоим дробовиком, найденным у тебя в комнате. И бензином из гаража.
– И ты ему веришь? – Марс пристально разглядывал пол.
– Он выложил подробности, известные только тому, кто там был.
– Но ты веришь, что это сделал он? – снова поднял глаза Марс.
Декер промолчал.
– Значит, ты ему не веришь, так?
– Невелика важность, во что я верю. Важна лишь истина.
– Это даже близко не подошло к ответу на мой вопрос, – раздраженно бросил Марс. – Почему ты все так чертовски осложняешь, Декер?
– Моя работа – поиск истины, Мелвин. Я сказал это тебе при первой же встрече. В данный момент я не верю никому.
– И мне в том числе?
– С тобой я уже близок к этому. Быстрее, чем обычно. – Помолчав, он добавил: – Наверное, потому, что ты такой симпатяга.
– Вот не думал, что у тебя есть чувство юмора, – рассмеялся Марс.
– Нет ни малейшего. Наверное, это ты на меня влияешь.
– И куда же я отправлюсь, пока все это будет решаться?
– На конспиративную квартиру ФБР. Это в Остине.
– Не бывал в Остине с тех пор, как играл за Техасский.
– Так я и думал… – Декер помедлил. – Есть к тебе вопросик.
– Лады, валяй.
– Я прочел полный протокол вскрытия твоей матери.
Оцепенев, Марс бросил на Декера настороженный взгляд:
– И что? Там что-то не так?
– Я увидел заключение коронера, что у твоей матери была последняя стадия рака мозга.
Марс едва не свалился со скамьи, но сумел удержать равновесие, шлепнув ладонью об пол, чтобы выпрямиться.
– По твоей реакции могу заключить, что ты не знал.
– Чушь собачья! – воскликнул Марс.
– Согласно протоколу – нет. Там есть снимки опухоли. Тебе я их не покажу, потому что выстрел картечью причинил немалый ущерб. Четвертая стадия, практически всегда летальная. Тед Кеннеди
[25] умер как раз от этого.
