– Почему? – повторил он.
– Потому что в Берлингтоне я, типа, носилась с той же идеей, когда мы расследовали убийство твоей семьи.
– Так что, ты написала бы книгу об этом?
– Об этом. О тебе. Ты – чудо, Амос, и не можешь этого отрицать.
– Если я и чудо, то лишь из-за черепно-мозговой травмы, полученной на футбольном поле. Вряд ли стоит призывать кого-либо повторять мой опыт.
– Но твой ум, твоя память?
Декер отложил вилку.
– Значит, ты по-прежнему хочешь написать книгу обо мне?
Джеймисон поглядела на него. По лицу ее промелькнула досада, сменившаяся виноватым выражением.
– Нет, больше нет.
– Хорошо, потому что, если б хотела, тебе пришлось бы делать это без помощи с моей стороны, Джеймисон.
– Это я ухватила. В смысле, это я теперь о тебе знаю… – Она оглядела зал. – Так что будем делать? Останемся в Алабаме и поглядим, что удастся полиции?
– События в Алабаме – лишь часть последствий, – покачал головой Декер. – Чарльза Монтгомери казнили. Реджину Монтгомери убили. Причина всего этого осталась в Техасе. Туда-то нам и надо отправиться.
– Но разве это на самом деле не началось еще до Техаса? В смысле, если Марсы были под защитой свидетелей?
– Несомненно, Джеймисон. Но чтобы добраться туда, мы должны сперва пройти через Техас. Потому что для Мелвина именно там все и началось.
И тут Декер оцепенел.
– В чем дело, Амос?
– Хайсман, – пробормотал Декер.
– Хайсман… Что, кубок?
– Нет, шумиха из-за него. – Декер встал.
– И какая тут связь? – поинтересовалась Джеймисон.
– По-моему, это могло послужить катализатором для всего остального.
Глава 30
– Не знаю, – ответил Марс.
Декер, Дэвенпорт и Джеймисон сидели напротив него через стол в номере Марса. Как и Амос, он принял душ после тренировки и переоделся в свежие вещи.
– Ты должен знать что-то, – упорствовал Декер. – Ты был претендентом на Кубок Хайсмана. Ты ездил в Нью-Йорк на церемонию награждения. Они с тобой ездили?
– Нет, – мгновенно отреагировал Марс. – Я пригласил их, но оба отказались. Бате надо было работать, а мама не любила выбираться без него.
– Ваш отец не мог выкроить времени в своем ломбарде, чтобы поглядеть, получил ли его сын Хайсмана? – скептически поинтересовалась Дэвенпорт.
– Я понимаю, что сейчас это звучит дико, – поглядел на нее Марс. – Но тогда это так не казалось. Я отправлялся на церемонию. Разумеется, я хотел, чтобы они поехали, но, чел, мне все время тыкали в лицо камерами и микрофонами. У меня все равно не было бы времени, чтобы провести его с ними.
– А кто-нибудь пытался проинтервьюировать их о тебе для выпуска новостей? – откинувшись на спинку стула, осведомился Декер. – Я знаю, что выпускать материалы с биографией и семьях претендентов – типовой подход.
– Ага, – кивнул Марс, – То есть запросы поступали. Через Техасский университет. И-эс-пи-эн
[28] и некоторые другие хотели дать материал о моих родителях. Звонили из одной газеты в Остине, даже из «Нью-Йорк таймс».
– И?..
– Мои родители отвергли их всех. Не хотели ни с кем говорить.
– Ты не нашел это странным?
– Ну, озираясь на прошлое, – ага. Но ты должен понять, чел, для меня тогда все неслось со скоростью миллион миль в час. Я едва успевал перевести дух. Казалось, что ни неделя, меня кто-нибудь чего-нибудь да удостоит. Дьявол, даже моя старая начальная школа устроила День Мелвина Марса, где мне пришлось выступать. Так что у меня не было времени париться из-за родителей. Я знал, что они мной гордятся. Это было круто.
– Я уверена, что так оно и было, но их нежелание быть на виду может что-нибудь означать, – сказала Джеймисон, переводя взгляд на Декера. Тот кивнул.
– Декер считает, что ваши родители могли быть под действием программы защиты свидетелей, – вполголоса сообщила она.
Марс уставился на Декера, вытаращив глаза.
– Вообще-то, это звучит логично, – подхватила Дэвенпорт. – И многое объясняет. Мы можем это проверить? – глянула она на Амоса.
– В процессе, – отозвался тот, продолжая пристально разглядывать Марса.
– С чего бы моим родителям быть под защитой свидетелей? – удивился Мелвин. – Это ведь, типа, для преступников, которые настучали на своих?
– Не всегда. Невинных людей помещают под защиту свидетелей, потому что они помогли привлечь к ответственности уголовный элемент, тем самым подвергнув опасности собственную жизнь.
Марс немного поразмыслил.
– Наверное, это не лишено смысла. Но мне они ни разу ничего такого не говорили.
– Еще бы, – откликнулась Дэвенпорт. – Если б они сказали вам, это могло бы кончиться плохо. Вы могли проговориться, что-нибудь упомянуть… Я уверена, что протоколы маршалов США предписывают, чтобы было осведомлено как можно меньше людей.
Марс кивнул, хотя все еще был ошарашен такой возможностью.
– А мероприятие в начальной школе твои родители посетили? – встрепенулся Декер.
– Ага, – взяв себя в руки, ответил Марс. – На самом деле, насколько я помню, это было единственное мероприятие, которое они посетили. Это была просто небольшая церемония в актовом зале. Я выступил перед детишками и учителями. Потом какие-то ребятишки поднесли мне плакетку. Я сфоткался с директором и несколькими учителями, у которых там учился.
– А твои родители?
– Ну, они были в зале.
– На подмостки не поднимались?
– Да где там! Они бы ни за что на такое не пошли. Ненавидели подобную показуху. Не хотели высовываться.
– А ушли вы вместе?
Марс сдвинул брови, явно припоминая.
– Ага, вообще-то да, – чуть вздрогнув, он поднял глаза на Декера. – Когда мы выходили из школы, там поджидала съемочная группа местного телевидения. Мы не знали, что они там будут. Но они поговорили со мной. Я дал небольшое интервью прямо на месте. Рассказал, как ходил в школу, о полученной награде. Всякую благожелательную муру.
– А твои родители?
– Они стояли сзади.
– В поле зрения объектива.
– Ну, ага, пожалуй. Чувак делал панораму толпы.
– А ты упоминал своих родителей?
– Ага. Обернулся и указал на них… – Марс осекся.
– И ролик прокрутили по телевизору?
