Однажды мне пришлось работать на американского руководителя греческого происхождения, у которого были невероятно низкие оценки за отношение к коллегам и подчиненным. Когда я дал ему почитать, что о нем думают сослуживцы, он отреагировал следующим образом: «Не знаю, приходилось ли вам работать с греками до сих пор…»
Тут я его прервал и сказал: «Я работал с большим количеством греков, и ни о ком из них не говорили, что они не заслуживают уважения. Не перекладывайте свои проблемы на Сократа!» По сути, он хотел оправдать собственные ошибки, ссылаясь на культурное наследие, которое его таким образом запрограммировало.
С годами я стал настоящим знатоком людей, оправдывающих свое поведение «программированием». Я встречался с исключительно властными людьми, не желавшими никого слушать. Они во всем винили своих родителей, которые ни в чем им не отказывали (программирование родительской вины). Были тучные люди, объяснявшие, что не могут похудеть потому, что у них «такие гены» (программирование возлагания вины на наследственность). Попадались люди, которые оправдывали свою нетерпимость тем, что выросли в захолустных городках, где отсутствовала широта взглядов. Мне встречались коммивояжеры, словно говорившие: «Не становись на моем пути!» Они объясняли свое поведение дарвинистской культурой, бытовавшей у них в компании (программирование возлагания вины на компанию).
В какой-то момент, обычно тогда, когда мы повторно или в третий раз сталкиваемся с ноджо (например, при увольнении или отказе в повышении по службе), мы начинаем понимать, что бессмысленно возлагать всю вину на то, как нас запрограммировали. Именно тогда мы перестаем обращаться к прошлому, к мнению других людей и обращаемся к тому, что называется…
4. Созданная идентичность
В правом верхнем углу матрицы, где взаимодействуют собственная личность и будущее, располагается созданная идентичность. Наша созданная идентичность – это идентичность, которую мы решили сотворить для себя. Это часть собственной идентичности, которая не зависит от нашего прошлого или мнения других людей. Большинство по-настоящему успешных людей, с которыми мне приходилось встречаться, создавали себе идентичность, чтобы стать теми, кем им хотелось, и не быть рабами прошлого или других людей. Эта концепция – живое сердце моджо.
Работая тренером руководящих кадров компаний, я помогал успешным клиентам менять всерьез и надолго свое поведение. Постарев, я понял, что мне лучше было бы помогать изменить их идентичность так, как они это себе представляли. Если мы меняем наше поведение, но не меняем идентичность, то теряем реальность и обретаем ложь, и не важно, чего мы при этом достигли. Если мы меняем наше поведение в том направлении, в каком себя определяем, то мы можем измениться, но остаться аутентичными.
Я не наивен и далек от того, чтобы верить, что мы можем стать кем угодно, если хотим этого. Я, например, никогда не собирался стать профессиональным баскетболистом. Сколько бы у меня ни было позитивных мыслей на этот счет, но Леброну Джеймсу и Коби Брайанту опасаться нечего. У каждого из нас есть реальные физические, средовые или ментальные ограничения, которые мы никогда не сможем преодолеть. Все мои исследования говорят о том, что мы состаримся и умрем. Мы не должны желать физической реальности только ради «приятных мечтаний».
С другой стороны, я удивляюсь тому, как мы можем измениться, если не будем искусственно себя ограничивать. Мне приходилось встречаться с руководителями, которые достигали огромных положительных сдвигов и в отношении к другим людям, и в том, какими они видят себя. Все в данной книге основывается на моем опыте и вере в то, что многие из нас могут изменить и поведение, и идентичность.
Наша созданная идентичность позволяет нам становиться другими людьми. Мы можем меняться в ответ на меняющееся время или для того, чтобы достичь более высоких целей.
Я однажды столкнулся с человеком, которому удалось существенно поменять идентичность. Это случилось на одном торжественном ужине, когда я оказался за столом рядом с Боно, солистом знаменитой ирландской группы U2.
В то время я почти ничего не знал о Боно. Я относился к старшему поколению, и мне было немного неловко, что я знал его имя, но не был знаком с записями (которые выходили с 1975 г.). Кто-то мне сказал, что Боно – рок-звезда с мировым именем. Я был удивлен, что артиста такого уровня пригласили для того, чтобы он выступил и рассказал не о музыке, а о том, как сделать этот мир лучше.
К счастью, Боно не стал спрашивать, что я знаю о его записях. Мы просто говорили о жизни. В каком-то смысле меня не удивило то, что Боно думал об идентичности. Успешные музыканты, которые могут собирать полные стадионы по три десятилетия кряду, находя новых фанатов и не теряя старых, имеют особый талант создавать идентичность и управлять ею. Думаю, что любой человек, чье изображение можно найти на плакатах, компакт-дисках или футболках, обязан контролировать свою идентичность, чтобы этого не делал кто-нибудь другой.
Боно – прекрасный пример человека, который изменил свою идентичность, но при этом остался верен себе.
В юности Боно можно было бы отнести к категории «обычный парень», ватаги которых во множестве шатались по всему Дублину. Нельзя сказать, что в разговоре он старался избавиться от этой идентичности. Он элегантно извинился за то, что слишком часто прибегает к различным вариациям нецензурной речи. (Я заверил его, что такая речь меня особо не волнует. А сам вспомнил, что в годы моего кентуккийского детства считал, что матерные слова – это прилагательные, которые предшествуют всем существительным.) Несмотря на свою славу и деньги, Боно больше всего впечатлил меня тем, что остался простым парнем. В нем не было никакой нарочитости. Он не старался казаться исключительным и почти извинялся за то, что вот перед ним седой, лысеющий человек, а он его никогда не встречал прежде.
Определив себя как простого парня, Боно преобразился в фаната рок-н-ролла. Как и многие, в детстве он влюбился в музыку. Боно оживился, когда начал рассказывать о музыкантах, которые повлияли на его жизнь, и о том, как он любил их слушать в молодости. По его словам, он до сих пор любит слушать молодежные группы.
Следующая идентичность Боно – музыкант. Он рассказал, как поклялся стать музыкантом и как это радостно – заниматься любимым делом. Боно говорил о простой радости создания оркестра, в котором играют твои друзья, не размышляя ни о статусе, ни о деньгах. Из его слов выходило, что ему до сих пор нравится быть музыкантом. Он писал музыку не ради денег, а ради самой музыки!
Здесь Боно перешел к рассказу о том, как все мальчишки мечтают стать звездами. Прошли годы, и он превратился из простого музыканта в рок-звезду. Ему очень нравилось быть рок-звездой. Ему нравились его жизнь, фанаты, то, что его приглашают влиятельные люди. Когда мы беседовали, Боно сам называл себя рок-звездой. Я понял, что он произносит это слово с некоторой отстраненностью, как будто именно оно точно определяет ту счастливую ситуацию, в которой он оказался. Вдали от глаз обожающих его фанатов Боно оставался простым парнем, которого дома ждали жена и четверо детей. Когда же он был на публике, на нем словно было написано – «рок-звезда», при этом Боно был достаточно умен, чтобы понимать: да, это часть его идентичности, но заносчивость тут не нужна.
