– Арнольд! Какими судьбами? – спросил Крыников подошедшего Арнольда без особого любопытства. – Сколько лет, сколько зим! Ты где сейчас?
– Везде понемногу. Надо бы сбежаться, дело есть, расскажу при встрече. Знакомься, моя жена Марта.
– Марта, – сказала Марта, протягивая руку. – Мне у вас очень нравится – прекрасный зал и люстра, а паркет… я такого никогда не видела!
– Правда? – обрадовался Крыников и неожиданно для себя стал рассказывать, что паркет ему укладывал мастер-итальянец, единственный в своем роде художник, который работает исключительно для коронованных особ, реставрирует полы в родовых замках, чьи услуги расписаны на пять лет вперед.
Арнольд стоял рядом, держа скрещенные на удачу пальцы в кармане, прислушивался к разливающемуся соловьем Косте Крыникову и радостно думал: «Зацепило! Ну, Марта! Ну, простота святая! Молодец, девочка!» А Крыников, рассуждая о свойствах паркета из ореха и дуба, вдруг заметил украшение на груди молодой женщины. Если Арнольд ничего не понимал в драгоценных камнях, то Костя, который три года назад провернул дельце с камешками совместно со своим лучшим другом Басти, кое-что о них знал. Пришлось узнать. Подчитать литературку, пролистать десяток-другой альбомов, походить по музеям. Имея даже подобное «любительское» представление о камнях и украшениях, он понял, что подвеска Марты уникальна, художественная ценность работы, даже если это подделка, а не настоящий антик, баснословно высока, а камень, рубин, скорее всего, вообще бесценен.
В свое время Крыников был удивлен, узнав, что красный корунд, или рубин, – один из самых дорогих драгоценных камней, и цена его часто превышает цену алмаза того же веса и зависит от интенсивности окраски. Особенно ценится «мужской» рубин, насыщено-красного, глубокого тона, в отличие от «женского» – более нежного, бледно-красно-розового камня. И среди «мужских» рубинов самым ценным считается рубин цвета «голубиной крови»: карминово-красный с едва уловимым легчайшим лилово-голубым мерцанием внутри, заметным в бликах света. Говорят, такой же оттенок имеет кровь только что убитого голубя. «Дельце», которое Крыников провернул с господином де Брагга, заключалось в переброске из Бразилии партии недорогих необработанных рубинов, изумрудов, александритов и алмазов, огранке их на полуподпольной крыниковской фабричке и превращении в украшения-дубликаты из всемирно известных ювелирных коллекций. Не подумайте, что друзья торговали подделками известных украшений, выдавая их за настоящие, нет, упаси бог! Они торговали репликами, прекрасно выполненными, с настоящими камешками, и по сравнительно умеренной цене, благодаря копеечной стоимости труда местных художников-ювелиров. Имея за плечами подобный опыт, Костя смекнул, что за камень украшал грудь Марты.
– У вас красивое украшение, вам очень идет, – сказал он, и это прозвучало иначе, чем просто вежливый комплимент, что-то такое было в его голосе… Арнольд, до которого доходили слухи о ювелирных интересах Крыникова, насторожился.
– Спасибо. – Марта покраснела от удовольствия. – Это мне тетя оставила, сестра отца, она умерла зимой. Мне тоже очень нравится.
– А что еще вам тетя оставила? – шутливо спросил Крыников. И снова в его голосе прозвучало нечто большее, чем просто вежливый интерес.
– Книги по медицине, – улыбнулась Марта. – Она, как и отец, была профессором медицины, только папа занимался костным туберкулезом, а тетя Леося была кардиологом.
«Молодец Марта! Как впаяла этому жлобу про папика!» – мысленно потирал руки Арнольд.
А Крыников с возрастающим интересом смотрел на Марту и спрашивал себя, как удалось этому дешевому жулику снять девочку из профессорской семьи. У молодой женщины, стоявшей рядом с ним, было нежное овальное лицо, темно-серые серьезные глаза и гладкие блестящие волосы, заколотые высоко на затылке костяным гребнем; несколько прядок выбилось из прически… Ничего особенного, но такой искренностью дышало ее лицо, такое тепло было в глазах… Крыников вспомнил свою ледяную половину, вздохнул и сказал:
– Хотел бы и я иметь такую… тетю!
Через несколько минут, высмотрев в толпе гостей своего друга Басти в обществе Елены, он подошел к ним, взял де Брагга за локоть и, бросив жене:
– Извини, я уведу Басти на минутку, – потащил его прочь, объяснив кратко: – Дело есть!
Он остановился, высматривая красное платье Марты. Женщина стояла одна у картины с незатейливым отечественным пейзажем: речка, ивы, луг и лес вдалеке, темное предгрозовое небо.
– Нравится? – спросил Крыников, подходя к ней.
– Очень, – ответила Марта, оглянувшись.
– Мой друг и гость, господин де Брагга, – представил Крыников своего друга. – Из Аргентины.
– Можно просто Себастьян, – сказал де Брагга, целуя протянутую руку Марты и рассматривая ее ладонь. – А я знаю, почему вам нравится эта картина!
– Почему? – Марта смотрела на него, улыбаясь, словно ожидала чуда.
– Напоминает детство.
– Откуда вы знаете?
– Моя бабушка с материнской стороны была известнейшей в Аргентине колдуньей, – сказал де Брагга серьезно, – а у нас в Аргентине, надо вам заметить, каждый второй умеет колдовать, заговаривать болезни или напускать порчу, но всем им, конечно, очень далеко до моей бабушки.
– А она еще жива?
– Боюсь, что нет… к сожалению, – сказал де Брагга печально. – Ее сожгли на костре. Давно уже.
– Правда? – поразилась Марта. Глаза ее недоверчиво перебегали с одного мужского лица на другое.
– Истинная правда! – сказал де Брагга торжественно. – Я и сам немного наследил… нет, наследовал ее талант. Хотите, скажу все про вас?
– Хочу! – сказала Марта, и такое детское любопытство прозвучало в ее словах, что мужчины рассмеялись.
– Это значит, вам нечего скрывать! – воскликнул Крыников.
– Вы замужем, – торжественно начал де Брагга, нахмурясь и внимательно рассматривая ее ладонь. – У вас нет детей, братьев у вас тоже нет, вы с сестрой единственные дети в семье. Я прав?
– Не совсем. Сестер у меня тоже нет! – засмеялась Марта. – Но все остальное верно!
– Неужели нет? Как же это я так? Старею! – Де Брагга шутливо ссутулился, по-стариковски опустил уголки губ, сделал пару семенящих шажков и, тут же испуганно охнув, схватился за поясницу. Марта расхохоталась, запрокинув голову, а потом, словно подбадривая, погладила его по плечу.
– Бывает, – утешил его Крыников, улыбаясь до ушей. – Может, про меня попробуешь?
– Про тебя не нужно угадывать. Про тебя я и так все знаю.
– Не все! – хохотнул Крыников.
– Хочешь услышать прямо здесь?
– Не надо! – с преувеличенным ужасом вскричал Крыников, и они снова засмеялись. Де Брагга с удовольствием рассматривал Марту.
– А хотите, я подарю вам эту картину? – вдруг спросил Крыников.
