Листок был испещрен вычислениями, уследить за которыми простому смертному беглым взглядом было ну никак невозможно. Но Мокриц не сомневался, что Бент принял в расчет каждую циферку.
– Здесь, в этой конторе, мы в самом сердце банка, – произнес старший кассир с гордостью.
– В сердце, – повторил за ним Мокриц.
– Здесь мы вычисляем проценты, и издержки, и кредиты, и расценки, и… да все на самом деле. И не допускаем ошибок.
– Что, никогда?
– Ну, почти никогда. Некоторые личности иногда и ошибаются, – согласился Бент брезгливо. – К счастью, все вычисления проверяю я. Мимо меня не проскочит ни одна ошибка, уж будьте уверены. Ошибка, сэр, хуже греха, по той причине, что грех нередко дело мнения, или точки зрения, или даже неверно выбранного момента, тогда как ошибка – это факт, и она вопиет об исправлении. Вижу, вы старательно сдерживаете ухмылку, господин фон Липвиг.
– Да? То есть нет. Я? – пролепетал Мокриц. Проклятье. Он забыл об одном из важнейших правил: если ты внимательно за кем-то наблюдаешь, будь осторожен, чтобы за тобой столь же внимательно не наблюдали в ответ.
– И все же вы в замешательстве, – сказал Бент. – Вы орудуете словами и, говорят, хорошо с ними управляетесь, но слова податливы, и, если язык у вас хорошо подвешен, в них можно уложить любой смысл. А цифры непоколебимы. Да, их можно подтасовать, но их суть останется неизменной. Три – это три. Вы не уговорите тройку побыть четверкой, даже если осыпать ее поцелуями.
Откуда-то из глубины зала послышался тихий, сдавленный смешок, но господин Бент не обратил на него внимания.
– И они не прощают. Мы работаем не покладая рук, делаем нужное дело, – сказал он. – И вот здесь мое место, в самом центре…
Они подошли к высокой ступенчатой платформе в центре зала. В этот момент мимо них уважительно проскользнула худая женщина в белой блузе и черной юбке и бережно положила стопку бумаг в уже переполненный лоток. Она бросила взгляд на господина Бента, который сказал: «Спасибо, госпожа Драпс». Он был слишком увлечен описанием прелестей площадки, на которой полукругом громоздился рабочий стол сложной конструкции, чтобы заметить выражение, промелькнувшее на ее бледном личике. Но Мокриц заметил и прочитал там тысячу слов, которые наверняка были записаны в ее дневнике и никогда-никогда не произносились вслух.
– Видите? – спросил старший кассир нетерпеливо.
– А? – переспросил Мокриц, наблюдая, как женщина убегает прочь.
– Вот здесь, видите? – Бент присел и указал вниз с выражением лица, подозрительно похожим на воодушевление. – С помощью этих педалей я могу передвигать стол так, чтобы видеть любую точку в зале! Всю панораму моего маленького мирка. Ничто не останется незамеченным!
Он стал яростно крутить педали, и вся платформа затряслась, поворачиваясь вокруг своей оси.
– Работает на двух скоростях, как видите, потому что здесь совершенно гениальное…
– Действительно, мало что останется незамеченным, – сказал Мокриц, когда госпожа Драпс села на свое место, – но мне жаль, что я отрываю тебя от работы.
Бент бросил взгляд на кипу бумаг на столе и отрывисто пожал плечами.
– Это? Это много времени не отнимет, – сказал он, поставив платформу на ручной тормоз, и встал с места. – К тому же мне было важно сначала показать вам, что мы в действительности собой представляем, потому что теперь я должен отвести вас к Хьюберту. – Он кашлянул.
– Хьюберт – не то, что вы собой представляете? – догадался Мокриц, и они отправились обратно в центральный холл.
– Уверен, намерения у него самые лучшие, – ответил Бент, позволяя словам повиснуть в воздухе, как петля.
В холле царило благородное затишье. Несколько человек стояли у окошек, пожилая дама смотрела, как ее собачка пьет воду из медной миски у входа, и все сказанные слова произносились, как подобает, вполголоса. Мокриц ничего не имел против денег, он их очень даже любил, но не тогда, когда о них можно было говорить только тихонько, чтобы случайно не разбудить. Здесь когда деньги говорили, то шепотом.
Старший кассир открыл маленькую и отнюдь не парадную дверь под лестницей, почти незаметную за горшками с растениями.
– Будьте осторожны, здесь вечно мокрый пол, – предупредил он и спустился по широким ступенькам в самый роскошный подвал, который Мокрицу доводилось видеть. Величественные каменные арки подпирали мозаичные потолки, убегавшие во тьму. Повсюду были свечи, а в отдалении что-то сверкало и заливало колоннаду синевато-белым свечением.
– Это место было криптой храма, – сказал Бент, указывая дорогу.
– То есть банк неспроста похож на храм?
– Да, здание было построено под храм, но никогда не использовалось с этой целью.
– Серьезно? – сказал Мокриц. – Какому богу он был посвящен?
– Как выяснилось, никакому. Почти девятьсот лет назад король Анка просто велел построить храм, – сказал Бент. – Полагаю, это был пример спекулятивного строительства. Иными словами, с богом он не определился.
– Он надеялся, что какой-нибудь да объявится?
– Именно, сэр.
– Как синица, что ли? – спросил Мокриц, озираясь. – И все это сооружение было у него вроде божественной кормушки?
Бент вздохнул:
– Вы образно выражаетесь, господин фон Липвиг, но думаю, в ваших словах есть доля правды. Ничего не вышло. Потом здание использовали под склад на случай осады города, потом под крытый рынок, и далее по списку, пока здание не перешло Йокателло Ла Виче после того, как городские власти не вернули кредит. Все это записано в городских анналах. Не правда ли, совокупления восхитительны?
После долгой паузы Мокриц осмелился спросить:
– Да?
– А вы не согласны? Здесь их больше, чем во всем городе.
– Правда? – Мокриц нервно оглянулся по сторонам. – Э, сюда приходят в какое-то определенное время?
– Как правило, в часы работы банка, но мы пускаем группы и по особой договоренности.
– Знаешь, – сказал Мокриц, – мне кажется, я где-то утратил нить беседы.
Бент взмахом обвел потолки.
– Я говорю об этих изумительных сводах, – сказал он. – Слово образовано от «совокупность» и «скопление».
– А! Да? Ясно! – сказал Мокриц. – Не удивлюсь, если немногие об этом знают.
И тогда Мокриц увидел мерцающего под сводами Хлюпера.
Глава 3
Хлюпер – Настоящий Хьюберт – Один, но очень большой матрац – Несколько слов о туризме – Глэдис готовит сэндвич – Отдел слепых писем – Наследники госпожи Шик – Зловещее письмо – Аварийный план – Еще одно зловещее письмо, и куда более зловещее, чем предыдущее – Господин фон Липвиг ошибается каретой
Мокриц видел стеклодувов за работой и изумлялся их мастерству, как может изумляться только человек, мастерски владеющий лишь словом. Возможно, здесь потрудились именно такие мастера. Заодно со своими Злыми Двойниками из гипотетического параллельного мира – стеклодувами, продавшими души своему плавкому богу за талант выдувать из стекла спирали, и хитроумные перекрещивающиеся бутыли, и фигуры, которые казались совсем близко и в то же время так далеко. Жидкость бурлила, плескалась и – да – хлюпала в стеклянных трубах. В воздухе пахло солью.
