– Поверю, что ты ко мне клеишься, – ответила Дора Гая.
– О, дорогая, как цинично, – вздохнул покойный Флид и повернулся к главе кафедры Посмертных Коммуникаций. – Честно говоря, за вычетом дивного пения юной госпожи, все было выполнено кое-как, Икс. – Он хотел было похлопать Дору Гаю по руке, но его пальцы прошли насквозь.
– Мне очень жаль, профессор, но нам теперь не выделяют нормального финансирования, – сказал Икс.
– Знаю, знаю. Всегда так было, профессор. Даже в мое время, когда тебе нужен был труп, приходилось самому идти и искать! А если трупа не находилось, уж будь добр, но достань хоть из-под земли! Сейчас-то все так чинно, все так благородно. Ну и пусть свежее яйцо чисто технически подходит для дела, но стиль-то куда подевался? Сейчас, говорят, изобрели машину, которая умеет думать, а изящные искусства, как всегда, в самом хвосте! И вот что я вижу, когда меня призывают: один еле компетентный посмертный коммуникатор и двое посредственных покрякивателей!
– А некромантия – это изящное искусство? – спросил Мокриц.
– Самое что ни на есть, молодой человек. Ошибись хоть чуточку, и духи мстительных мертвецов пролезут к тебе в голову через уши и выплюнут мозги через нос.
Взгляды Мокрица и Доры Гаи были прикованы к Иксу, как глаза лучника к мишени. Он горячо замахал руками и беззвучно произнес: «Это не так уж и часто бывает!»
– А что здесь делает такая хорошенькая девушка, ммм? – поинтересовался Флид, снова пытаясь схватить Дору Гаю за руку.
– Я хочу перевести одну фразу с эмийского, – ответила она с деревянной улыбкой и машинально вытерла руку о платье.
– Женщинам в ваше время теперь и такое позволяется? Как интересно! Одно из моих величайших сожалений, знаешь ли, в том, что, обладая телесной оболочкой, я слишком мало времени проводил в обществе прекрасных дам…
Мокриц огляделся в поисках какого-нибудь аварийного выключателя. Должно же быть что-то, хотя бы на случай носоглоточного изъятия мозгов.
Он бочком подобрался к Иксу и прошипел:
– Сейчас кому-то будет плохо!
– Ничего страшного. Я могу в два счета выдворить его в Зону Нежити, – прошептал в ответ Икс.
– Этого будет недостаточно, если она выйдет из себя! Однажды я видел, как она проткнула каблуком ногу человеку, не вынимая изо рта сигареты. Она не выкурила ни одной за последние пятнадцать минут, так что я за нее не ручаюсь!
Но Дора Гая достала из сумки руку голема, и в глазах покойного профессора Флида загорелось нечто более основательное, чем романтика. Страсть бывает разная.
Он взял глиняную руку. Это было второе удивительное событие. Только потом Мокриц заметил, что рука по-прежнему лежала у ног Флида, а держал он ее перламутровый зыбкий призрак.
– А, фрагмент эмийского голема, – произнес он. – В плохом состоянии. Исключительно редкая вещь. Вероятно, найдено при раскопках Эма, верно?
– Возможно, – ответила Дора Гая.
– Хм. Возможно, да? – повторил Флид и повертел призрачную руку. – Только посмотрите, тоньше папиросной бумаги! Легче пуха, крепче стали, но огни внутри пылали. Ничего похожего с тех пор так и не бывало!
– Может быть, я знаю, где такие огни до сих пор пылают, – сказала Дора Гая.
– Это шестьдесят-то тысяч лет спустя? Сомневаюсь, госпожа!
– А я нет.
Она разговаривала таким тоном, и ей смотрели вслед. Она воплощала непоколебимую уверенность. Мокриц годами трудился, чтобы добиться такого голоса.
– Ты хочешь сказать, что эмийский голем уцелел?
– Да. Даже четверо, полагаю, – ответила Дора Гая.
– Они поют?
– Один точно.
– Жизнь бы отдал, чтобы увидеть, – проговорил Флид.
– Э… – подал голос Мокриц.
– Образно, образно выражаясь, – перебил Флид, раздраженно махнув рукой.
– Думаю, это можно будет организовать, – сказала Дора Гая. – А пока что мы записали его песнь фонетическими рунами Боддели.
Она залезла в сумку и выудила оттуда небольшой свиток. Флид потянулся к нему, и переливчатый призрак свитка тоже оказался у него в руках.
– На первый взгляд это какая-то белиберда, – сказал он, проглядывая свиток. – Впрочем, справедливости ради, эмийский всегда поначалу кажется белибердой. Мне понадобится некоторое время, чтобы обработать текст. Эмийский – абсолютно контекстуальный язык. Ты видела этих големов?
– Нет, наша шахта обвалилась. Теперь мы даже не можем поговорить с големами, которые вели раскопки. Пение плохо передается по соленой воде. Но мы думаем, что это… нетипичные големы.
– Золотые скорее всего, – сказал Флид, и после его слов повисло многозначительное молчание.
Потом Дора Гая сказала:
– О.
Мокриц зажмурился. У него под веками золотые запасы Анк-Морпорка ходили по улицам и сверкали на солнце.
– Все исследователи Эма натыкались на легенду о золотых големах, – продолжал Флид. – Шестьдесят тысяч лет назад какой-то шаман, сидя у огня, слепил фигурку из глины и придумал, как вдохнуть в нее жизнь, и кроме этого изобретения эмийцам больше ничего не было нужно, понимаете? Знаете ли вы, что у них были даже лошади-големы? Никому с тех пор так и не удавалось сотворить подобное. И при этом эмийцам никогда не было известно железо! Они так и не изобрели ни колеса, ни лопаты! Големы пасли их стада и ткали их одежды! Зато у эмийцев были ювелирные украшения, на которых по большей части изображались сцены человеческих жертвоприношений, дурно исполненных во всех смыслах слова. В этой сфере они были невероятно изобретательны. Теократия, понятно дело. – Он пожал плечами. – Не знаю, что такого в этих ступенчатых пирамидах, если оно вызывает в боге все худшее… Так что да, им было известно золото. Их жрецы наряжались в золото. Может быть, они сделали и несколько големов из золота. В то же время «золотой голем» могло метафорически обозначать ценность големов для эмийцев. Когда люди хотят выразить концепцию цены, они обращаются к золоту…
– Да уж, – пробормотал Мокриц.
– …или же это просто байки, не имеющие под собой никаких оснований. Раскопки так и не дали никаких результатов, за исключением нескольких фрагментов разбитого голема, – сказал Флид, усаживаясь и удобно устраиваясь в воздухе.
Он подмигнул Доре Гае.
– Или ты искала где-то еще? Одна легенда гласит, что после смерти всего человеческого рода големы ушли в море…? – Вопросительный знак повис в воздухе, как рыболовный крючок.
– Какая интересная история, – сказала Дора Гая с непроницаемым видом.
Флид улыбнулся:
– Я разберусь в том, что здесь написано. Ты же придешь навестить меня завтра?
.
