Мокриц сел, зажег свечу, и ему на глаза попался дневник сэра Джошуа, оставленный на прикроватной тумбочке.
Тридцать девять лет назад… Да, тот самый год, и поскольку в настоящий момент ему все равно нечем было заняться…
Удача, которая весь день утекала сквозь пальцы, вернулась к нему. Даже не зная точно, что он ищет, на шестой, случайно открытой странице Мокриц нашел это.
Сегодня в банк пришли двое людей странного вида, спрашивали про мальчишку Бента. Я велел подчиненным отправить их восвояси. Его самочувствие уже улучшается. Остается только гадать, чего он натерпелся…
…Значительная часть дневника велась каким-то шифром, но природа скрытых символов намекала на то, что сэр Джошуа досконально фиксировал все свои любовные похождения. Можно было восхищаться хотя бы его прямотой. Он выяснил, чего хочет от жизни, и делал все, чтобы взять этого как можно больше. Мокрицу оставалось только снять перед ним шляпу.
А чего хотел он? Мокриц никогда не задумывался об этом всерьез. По большей части он хотел, чтобы завтрашний день не был похож на сегодняшний.
Он взглянул на часы. Четыре пятнадцать, и никого вокруг, кроме охраны. У главного входа стояли стражники. Он не был под арестом, но это было одно из таких тихих и мирных соглашений: его не арестовали с тем условием, что он не станет вести себя как человек, которого не арестовали.
Ах, подумал Мокриц, натягивая брюки, вот и еще одна маленькая радость: он присутствовал при том, как Шалопай сделал предложение вервольфу…
…который к тому моменту взгромоздился на огромную расписную вазу, из тех, что торчали, как поганки, в банковских коридорах. Ваза шаталась. Капрал Шноббс покатывался со смеху при виде…
…Шалопая, который подскакивал с энтузиазмом, полным очаровательного оптимизма. В пасти он держал свою новую игрушку, которая загадочным образом оказалась заведена, и милосердная судьба распорядилась так, что на пике каждого прыжка вибрация игрушки вынуждала мелкую собачку совершать в воздухе медленное сальто.
Тогда Мокриц понял: «Вервольф женщина и носит значок Стражи на ошейнике, и я уже видел такой цвет волос. Ха!»
Но он сразу переключился на Шалопая, который прыгал и вертелся с выражением полного блаженства на морде…
…а потом капитан Моркоу перехватил собаку в воздухе, вервольф сбежал, и представление закончилось. Но Мокриц всегда будет хранить это воспоминание. В следующий раз, проходя мимо сержанта Ангвы, он обязательно зарычит себе под нос, хотя это скорее всего будет расценено как нападение.
Одевшись, он отправился на прогулку по бесконечным коридорам.
В эту ночь Стража расставила по банку много новых охранников. Капитан Моркоу был умен, этого у него было не отнять. Охранять поставили троллей. А троллей очень непросто склонить на свою сторону.
Он чувствовал, что они следят за каждым его шагом. У двери в подвал никого не было, но Мокриц поник духом, когда приблизился к луже ослепительного света вокруг Хлюпера и увидел стражника у двери, перекрывающей путь к свободе.
Сычик лежал на матраце и храпел, не выпуская из рук кисточки. Мокриц завидовал ему.
Хьюберт и Игорь корпели над путаницей стеклянных трубок, которых, Мокриц готов был поклясться, становилось все больше и больше с каждым его визитом.
– Что-то не так?
– Не так? Ничего! Все так, – сказал Хьюберт. – Все замечательно! А что, что-то не так? С чего ты взял, что что-то не так? Почему ты решил, что что-то не так?
Мокриц зевнул.
– Кофе? Чай? – спросил он.
– Фпециально для тебя, гофподин фон Липвиг, я заваривайт фплот, – сказал Игорь.
– Сплот? Настоящий сплот?
– Йа, гофподин, – сказал Игорь самодовольно.
– Его здесь не достать!
– Я в курфе, гофподин. На фегодняший день он и на родине почти везде запрещен, – сказал Игорь, копошась в мешке.
– Запрещен? Как? Это же просто травяной отвар! Моя бабушка постоянно его заваривала!
– Он дейфтвительно бывайт традиционный напиток, – согласился Игорь. – Мгновенно пробуждайт и возбуждайт.
– Да, она тоже на это жаловалась.
– Это алкогольный напиток? – спросил Хьюберт встревоженно.
– Вовсе нет, – ответил Мокриц. – Моя бабушка не притрагивалась к алкоголю. – Он задумался на мгновение и добавил: – Кроме разве что лосьона после бритья. Сплот делается из древесной коры.
– Да? Хм, звучит неплохо, – сказал Хьюберт.
Игорь удалился в свои джунгли стеклянных трубок. Зазвякала посуда. Мокриц присел на захламленную скамью.
– Что нового в твоем мире, Хьюберт? – спросил он. – Вода течет, все как положено?
– Все в порядке! В порядке все! В порядке! Ничего не происходит! – Хьюберт замер, достал свой блокнот, заглянул в него и спрятал обратно. – Как поживаешь?
– Я-то? Лучше всех. Вот разве что в хранилище должно быть десять тонн золота, а их там нет.
Со стороны Игоря послышалось что-то похожее на звук разбитого стекла, а Хьюберт уставился на Мокрица в ужасе.
– Ха? Ха-ха-ха-ха? – сказал он. – Ха-ха-ха-ха а-ХА-ХА-ХА!! ХА-ХА-ХА!! ХА-ХА…
Игорь, промелькнув у него перед глазами, подскочил к столу и схватил Хьюберта.
– Извиняйт, гофподин фон Липвиг, – бросил он через плечо, – но это может продолжайтфя чафами…
Он дал Хьюберту две пощечины и достал из кармана банку.
– Гофподин Хьюберт? Фколько пальцев я показывайт?
Хьюберт медленно сосредоточился.
– Тринадцать? – спросил он дрожащим голосом.
Игорь выдохнул и спрятал банку в карман.
– Фамое время! Отличный результат, гофподин!
– Мне так жаль… – начал Хьюберт.
– Не о чем беспокоиться. Я и сам себя примерно так же чувствую, – ответил Мокриц.
– Ну и… это золото… есть какие-нибудь мысли о том, куда оно делось?
– Нет, но наверняка сработал кто-то из своих, – сказал Мокриц. – И сейчас, похоже, Стража хочет повесить все на меня.
– Это значит, что ты больше не будешь здесь главным? – спросил Хьюберт.
– Вряд ли мне разрешат управлять банком из-за решеток Танти.
– Ох, мамочки, – сказал Хьюберт и покосился на Игоря. – Гм… а что случится, если вернуть золото обратно?
Игорь громко закашлялся.
– Думаю, это маловероятно, согласись, – сказал Мокриц.
– Да, но Игорь мне рассказывал, что, когда в прошлом году сгорел Почтамт, сами боги послали тебе деньги на его ремонт!
– Кхм-кхм, – сказал Игорь.
– Сомневаюсь, что это пройдет во второй раз, – произнес Мокриц. – Не думаю, что есть бог банковского дела.
