Умыться, побриться, подстричь упрямые волоски в носу, почистить зубы. Расчесаться, навести глянец на ботинки. Надеть шляпу, спуститься по лестнице, очень медленно отпереть дверь, чтобы щелчок замка не услышали снаружи, подождать, пока шаги не приблизятся…
Мокриц рывком распахнул двери.
– Ну что, господа?
Космо Шик покачнулся, не успев стукнуть в дверь, но быстро оправился и всучил ему бумагу.
– Внезапная проверка, – объявил он. – Эти господа, – тут он обвел жестом группу приличного вида людей у него за спиной, – представители крупнейших гильдий и других банков. Это стандартная процедура, ты не можешь ей препятствовать. Заметь, что мы привлекли командора Ваймса из Городской Стражи. И когда мы удостоверимся, что золота в хранилище действительно нет, я распоряжусь произвести твой арест по подозрению в краже.
Мокриц покосился на командора. Ваймс ему не очень нравился, и Мокриц был уверен, что он Ваймсу не нравился совсем. Однако еще больше он был уверен в том, что Ваймс неохотно следовал приказам Космо Шика и ему подобным.
– Не сомневаюсь, что командор поступит так, как сочтет нужным, – сказал Мокриц кротко. – Ты знаешь, где хранилище. Извиняюсь за некоторый беспорядок в настоящий момент.
Космо повернулся вполоборота, чтобы толпа услышала каждое его слово.
– Ты вор, господин фон Липвиг. Ты жулик, и лжец, и грабитель, и у тебя совершенно нелепая манера одеваться.
– Это как-то грубо, – ответил Мокриц, когда проверяющие хлынули внутрь. – Я считаю, что одеваюсь очень даже по моде!
Он остался один на крыльце банка, лицом к лицу с народом. Толпа еще не превратилась в столпотворение, но это был только вопрос времени.
– Могу я помочь чем-то еще? – спросил он.
– Что с нашими деньгами? – спросил кто-то.
– А что с ними? – спросил Мокриц.
– Газеты пишут, что золота нет, – ответил человек.
Он сунул Мокрицу влажный экземпляр «Правды». Газета в целом отзывалась довольно сдержанно. Он ожидал дурных заголовков, но вся история заняла одну колонку на первой полосе, да и та была испещрена «насколько нам известно», «мы полагаем», «“Правде” сообщили» и прочими фразами, которые используют журналисты, когда пишут о больших деньгах, в которых мало понимают, и не до конца уверены, что им рассказали чистую правду.
Он поднял глаза на Сахариссу Резник.
– Извини, – сказала она, – но вчера здесь повсюду были стражники и охрана, и у нас было мало времени. И по правде сказать… приступа… господина Бента оказалось достаточно самого по себе. Всем известно, что банком управляет он.
– Банком управляет председатель, – сухо поправил Мокриц.
– Нет, Мокриц, председатель тявкает, – сказала Сахарисса. – Разве ты ничего не подписывал, когда поступил на службу? Не давал никаких расписок?
– Возможно. Там была целая кипа документов. Я просто подписал там, где мне сказали. Вместе с Шалопаем.
– О боги, как бы повеселились сейчас законники, – сказала Сахарисса, и в ее руках волшебным образом возник блокнот. – И это вовсе не шутка
[11]. Он может оказаться в долговой тюрьме!
– В конуре, – сказал Мокриц. – Не забывай, что он тявкает. И этого никогда не случится.
Сахарисса наклонилась потрепать Шалопая по головке и так и застыла, не выпрямляясь.
– Что у него в?..
– Сахарисса, можем мы это попозже обсудить? У меня сейчас совсем нет времени. Клянусь тремя любыми богами, в которых ты веришь, хоть ты и журналистка, я дам тебе такой эксклюзив, который испытает на прочность даже умение «Правды» избегать грубых и провокационных тем. Верь мне.
– Да, но это похоже на… – начала она.
– Ах, так ты знаешь, что это такое, и мне не нужно ничего объяснять, – парировал Мокриц.
Он вернул газету ее встревоженному хозяину.
– Ты господин Каспер, если не ошибаюсь? – сказал он. – Лицевой баланс на нашем счете – семь анк-морпоркских долларов?
На секунду это произвело впечатление. Мокриц очень хорошо запоминал лица.
– Я же говорил, что нас здесь не интересует золото, – продолжал Мокриц.
– Да, но… Короче, какой же это банк, если люди не могут взять там золото?
– Но оно не играет никакой роли, – сказал Мокриц. – Я же вам объяснял.
Они сомневались. В теории они должны были брать банк штурмом. Мокриц знал, что их сдерживает. Надежда. Тоненький внутренний голосок, который говорил им: на самом деле ничего этого не происходит. Голосок, который вынуждает людей трижды выворачивать один и тот же карман в бесплодном поиске потерявшихся ключей. Безумная вера в то, что все в мире должно выправиться, если только сильно в это поверить. Тогда и ключи найдутся. Голосок, который очень громко говорил: «Не может этого быть», чтобы заглушить подступающий ужас от того, что это в самом деле было.
У Мокрица было примерно полминуты, пока надежда не иссякла.
В этот момент толпа расступилась. Пуччи Шик не умела эффектно появляться. А вот Гарри Король умел. Переминающаяся с ноги на ногу, сомневающаяся толпа разверзлась, как море перед страдающим водобоязнью пророком, образуя канал, по обе стороны которого внезапно выстроились большие, потрепанные жизнью люди с переломанными носами и многозначительными сетками шрамов. По образовавшейся аллее вышагивал Гарри Король, за которым вился сигарный дым. Мокриц не двигался с места, пока Гарри Король не оказался в шаге от него и не заглянул ему прямо в глаза.
– Сколько денег я вложил в твой банк, господин фон Липвиг? – спросил Гарри.
– Э, кажется, пятьдесят тысяч долларов, господин Король, – сказал Мокриц.
– Да, думаю, примерно так и было, – сказал Гарри Король. – Угадай, что я сейчас сделаю, господин фон Липвиг.
Мокриц не стал гадать. Сплот все еще циркулировал по его организму, и ответ у него в голове звенел, как похоронный колокол.
– Ты вложишь еще больше денег, да, господин Король?
Гарри Король расплылся в улыбке, как будто Мокриц был собачкой, только что разучившей новую команду.
– Вот именно, господин фон Липвиг! Я спросил себя: Гарри, а не будет ли пятидесяти тысячам долларов одиноко? И решил прийти и округлить это дело до шестидесяти.
– Это очень щедро с твоей стороны, господин Король, – сказал Мокриц, – но в любой момент к нам вернутся проверяющие, и у банка будут большие неприятности. Пожалуйста, не надо! Я не могу принять твои деньги.
Гарри наклонился к Мокрицу, обдав его облаком сигарного дыма с привкусом тухлой капусты.
– Я знаю, ты что-то задумал, – прошептал он и постучал себе по носу. – Ты у этих мерзавцев поперек горла стоишь, я же вижу! Я победителя издалека чую, и точно говорю, что-то в рукаве у тебя есть, а?
