Мокриц посмотрел на Витинари, и тот неопределенно махнул рукой.
– Необязательно, – сказал Мокриц осторожно. – Мы знаем про золото.
– Сэр Джошуа сказал, что все расскажет о моей… семье.
– Да, мы знаем.
– Люди засмеяли бы. Я не мог этого вынести. А потом… знаете, мне кажется, потом я просто убедил себя в том, что золото мне приснилось. И если я никогда не начну его искать, оно все еще будет там. – Он остановился, как будто разрозненные мысли выстраивались в очередь для высказывания вслух. – Доктор Пьерро был очень любезен и показал мне историю маски Чарли Бенито… – Снова пауза. – Мне сказали, что я замечательно швыряюсь кремовыми тортами. Быть может, мои предки будут мной гордиться.
– Как ты себя сейчас чувствуешь? – спросил Мокриц.
– О, вполне в себе, – ответил Бент. – Кто бы это ни был.
– Вот и славно. Тогда жду тебя завтра на рабочем месте, господин Бент.
– Ему еще слишком рано возвращаться! – запротестовала госпожа Драпс.
Мокриц повернулся к Пьерро и Витинари:
– Не могли бы вы нас, пожалуйста, оставить, господа?
На лице главного клоуна изобразилось возмущение, усугубленное вечно счастливой улыбкой, но они ушли и закрыли за собой дверь.
– Послушай, господин Бент, – заговорил Мокриц с поспешностью. – Мы в беде…
– Я ведь верил в золото, – сказал Бент. – Я не знал, где оно, но верил в него.
– Это хорошо. И оно наверняка все еще есть где-то в шкатулке Пуччи, – сказал Мокриц. – Но я хочу завтра же открыть банк, а люди Витинари перерыли там все бумажки до единой, и можешь себе представить, какой бардак они после себя оставили. А еще я хочу запустить завтра новые банкноты, понимаешь? Деньги, которые не нуждаются в золоте. А банк не нуждается в золоте. Мы с тобой это знаем. Сколько лет он действовал с хранилищем, полным мусора! Но банк нуждается в тебе, господин Бент. У Шиков серьезные неприятности, Космо куда-то заперли, персонал не понимает, что происходит, и завтра, господин Бент, когда банк откроет свои двери, ты должен быть там. Я прошу тебя. Да, и председатель любезно пролаял свое согласие повысить твой оклад до шестидесяти пяти долларов в месяц. Знаю, ты не такой человек, чтобы польститься на деньги, но прибавку стоит иметь в виду человеку, подумывающему о, кхм, смене домашней обстановки?
Это не было слепой догадкой. Это было очень зрячей догадкой, с идеальным зрением. Госпожа Драпс явно была дамой далеко идущих планов, и эти планы вряд ли включали жизнь, проведенную в тесной комнатке на Вязовой улице.
– Но решать, конечно, тебе, – сказал Мокриц и поднялся. – Хорошо с ним здесь обращаются, госпожа Драпс?
– Только потому, что я здесь, – парировала она. – Сегодня утром заявились трое клоунов с большой веревкой и маленьким слоном и предложили вырвать ему зуб, бедняжке! А потом, только я их выпроводила, как пришли еще двое и стали белить стены, и, по-моему, очень некачественно! Можешь не сомневаться, я их тотчас же выставила!
– Молодчина, госпожа Драпс!
Витинари ждал снаружи, распахнув дверцу кареты.
– Поедешь со мной, – сказал он.
– Вообще-то тут совсем недалеко до…
– Садись, господин фон Липвиг. Поедем живописным маршрутом. Похоже, ты считаешь наши взаимоотношения какой-то игрой, – продолжил Витинари, когда карета тронулась с места. – И уверен, что все грехи будут отпущены. Так что позволь мне вручить тебе это.
Он взял в руки черную трость с серебряным черепом и потянул за рукоятку.
– Эта занятная вещица была изъята у Космо Шика, – сказал патриций, когда наружу выскользнуло лезвие.
– Знаю. Это разве не копия вашей трости? – спросил Мокриц.
– Да что ты? – удивился Витинари. – Я что, похож на такого правителя, у которого «клинок на крови тысячи человек»? Дальше, наверное, только корона из черепов. Похоже, Космо сделал трость на заказ.
– Выходит, это копия слуха? – спросил Мокриц. Где-то снаружи распахнулись ворота.
– Верно, – сказал Витинари. – Копия того, чего не существует. Остается только надеяться, что она аутентична не во всех отношениях.
Дверца кареты открылась, и Мокриц вышел в дворцовый сад. Он имел типичный для подобных мест вид: опрятный, ухоженный, с большим количеством гальки и остроконечных деревьев и безо всяких грядок.
– Зачем мы здесь? – спросила Дора Гая. – Это связано с големами?
– Госпожа Ласска, а что наши местные големы думают о новой армии?
– Пришлые им не нравятся. Они считают, что из-за них будут проблемы. У них нет платы, которую можно заменить. Они хуже, чем зомби.
– Спасибо. Следующий вопрос: могут ли они убивать?
– Исторически творцы големов не делали големов, которые способны убивать.
– Значит, нет?
– Я не знаю!
– Уже кое-что. Можно ли дать им приказ, который не может быть отменен другим человеком?
– Ну да… Если больше никто не знает секрет.
– А секрет – это что? – Витинари развернулся к Мокрицу и обнажил клинок.
– Должно быть, то, как я отдаю им приказы, сэр, – сказал Мокриц, во второй раз глядя вдоль лезвия. Оно и в самом деле поблескивало.
Он был готов к тому, что произошло дальше, только оно произошло совершенно не так.
Витинари вручил ему трость и сказал:
– Госпожа Ласска, я бы очень хотел, чтобы ты не покидала город надолго. От этого он начинает искать неприятности. Расскажи нам секрет, господин фон Липвиг.
– Это может быть слишком опасно, сэр.
– Господин фон Липвиг, мне на лбу у себя написать «тиран»?
– Я могу поторговаться?
– Ну конечно. Я человек разумный.
– И вы придержитесь условий сделки?
– Нет. Но я предложу тебе другую. Почтамт может забрать шесть лошадей-големов. Остальные големы-воины будут отданы на попечение «Треста Големов», но использование четырехсот големов для усовершенствования семафорной системы, не сомневаюсь, будет одобрено международным сообществом. Мы заменим золото големами в качестве основы для нашей валюты, что ты очень обстоятельно описал. Вы двое поставили нас в очень… любопытное международное положение…
– Извините, что перебиваю, но почему я держу вашу трость? – спросил Мокриц.
– …и ты расскажешь секрет, и – самое главное – сохранишь жизнь, – закончил Витинари. – Кто сделает тебе более выгодное предложение?
– А, ладно, – сказал Мокриц. – Этим должно было кончиться. Големы подчиняются мне, потому…
– Потому что ты одет в золотой костюм и, следовательно, в их глазах выглядишь эмийским жрецом, – сказал Витинари. – Потому что в приказе, чтобы он был полностью усвоен, правильные слова должны быть сказаны правильным человеком правильному слушателю. Я был очень способным учеником. Все дело в логике. Можешь закрыть рот.
