Пока Крис не обращал ни на что должного внимания, финансовая ситуация в семье стала тревожной. Дядя Дик предлагал взять на себя растущее долговое бремя, но отец Криса резко отказывался от любой помощи. Вместо этого он в конце концов вынужден был уступить огромные поля Санта-Маргариты соседу на унизительных условиях – в обмен на небольшое ранчо в 65 гектаров и поле для гольфа с девятью лунками. Из-за неминуемой потери владений Крис стал считать себя и свою семью деревенскими простачками, что стало для него еще одним поводом ненавидеть отца.
Подходя в тот самый вечер к дому, Крис услышал, что родители ссорятся. Ему никогда еще не доводилось быть свидетелем подобного. Крис открыл дверь и как раз увидел, как отец ударил мать – эта сцена оказалась для Криса еще более ужасной, чем звуки скандала. Праведная обида за мать стала искрой, которая подожгла ту опасную неприязнь к отцу, что уже два года бурлила в нем. Он бросился в спальню родителей и схватил отцовский пистолет. Мертвенно-бледный, с безумными глазами, он выгнал отца из дома.
Два месяца спустя настала ночь, которая навсегда изменила жизнь Криса. Он уже лег спать, когда его разбудили два громких звука – выстрел и падение тела на пол. Проснувшись, он узнал, что отец застрелился из того самого пистолета, который Крис когда-то обратил против него.
Старший брат вбежал в его комнату, чтобы рассказать о трагедии, но Крис не испытывал желания идти в спальню родителей. Из холла ему была видна нога отца, и этого оказалось достаточно. Его гибель принесла юноше облегчение.
Смерть Нэйта Уоллеса, однако, оказалась тяжелым испытанием для семьи, которая и так переживала серьезные трудности. Крис винил отца во всем – в разорении, в том, что тот оставил мать разбираться во всем одну, а также в том, что он вызвал шок у семьи и сделал их отщепенцами. Крис был поглощен собственным гневом.
Во всем, что шло не так, он приспособился винить отца. Бросила девушка? Виноват отец. Проблемы в школе? Виноват отец. Неопределенность с будущим? Что можно ожидать от безотцовщины – парня, которому не с кем посоветоваться?
Когда Крис ложился спать, отец портил даже его сон. Юноше часто снилось, как тот стоит у дома, на парковке или на поле. Но пока Крис добирался до этого места, отец исчезал. Каждую ночь сценарий повторялся: отец бросал его снова и снова.
Крис быстро понял, что все будут ему сочувствовать, если он примется рассказывать историю о самоубийстве отца и о том, как тот продолжает являться ему во сне.
Тип его мышления стал меняться, когда как-то вечером он поделился своей бедой с семнадцатилетней девушкой, которую мы здесь назовем Энн (самому Крису тогда был 21 год). В отличие от предыдущих его знакомых, она отреагировала совершенно по-другому: слушая рассказ, хихикала.
– Почему ты смеешься? – возмущенно спросил Крис.
Энн ответила не сразу.
– Ничего смешного в этом нет, – промямлил Крис. – Чего ты смеешься?
– Твой отец ведь уже умер? – отозвалась она.
Крис молчал.
– Так что за все, что происходит в твоей голове, отвечает не он, а ты. Это твои сны.
Эта идея раньше никогда не приходила Крису в голову. Он задумался.
Энн продолжила:
– Если бы ты мог его догнать, что бы сказал?
– Я объяснил бы ему, что он сделал не так, – ответил Крис, начиная раздражаться. – Уж я бы ему все втолковал – как он навредил маме и нам.
Энн почесала в затылке.
– Интересно. Во сне ты не позволяешь себе спорить с отцом. Возможно, на каком-то уровне ты не хочешь причинить ему еще больше боли.
Эта мысль оказалась для Криса настолько новой, что он с трудом смог ее переварить. Прежде он и не задумывался, что у отца тоже были проблемы. Криса интересовали только его собственные.
– Так что я должен ему сказать в таком случае? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Энн. – Может быть, стоит извиниться за то, что ты ненавидел и презирал его все эти годы.
Крис взорвался:
– Если кто-то и должен извиняться, так это он! Он разрушил мою жизнь.
– Нет, Крис, – ответила она. – Он разрушил свою жизнь. А ты разрушаешь свою.
На это у Криса даже не нашлось ответа, и он в ступоре отошел.
Он продолжал думать о том, что сказала ему Энн, и отец не посещал его во сне целых три недели. Затем все же приснился: он шел по другой стороне улицы. Когда Крис заметил его, отец нырнул в магазин хозтоваров. Быстро перейдя улицу, парень последовал за ним. Магазин оказался не пустым, как было бы в любую другую ночь ранее: отец стоял всего в полутора метрах от него. Впервые за много лет они оказались наедине.
Что он скажет отцу?
Во сне Крис последовал совету юной Энн. Он извинился, и они с отцом обнялись.
Проснувшись, парень понял, что испытывает совершенно новое ощущение: ему не хватает отца. Тоска по нему пришла на смену былой горечи.
И эта тоска, как оказалось впоследствии, не отпускала Криса всю жизнь – все сорок пять лет. Рассказывая о произошедших с ним переменах, он сделал важный вывод: «Мы убеждены, что наши чувства и мысли, касающиеся других людей, вызваны тем, что эти люди сделали или не сделали, их нечуткостью или критичностью по отношению к нам. Но одна девушка семнадцати лет объяснила мне, что это не так. Я вижу людей так, как вижу, потому что это мой выбор».
Когда его спрашивают, не значит ли это, что он всего лишь простил отца за все трудности, возникшие по его вине, Крис не уклоняется от ответа: «Нет, я просто перестал давать себе поблажку. Это не значит, что я простил отца. Я вижу ошибки, которые он допускал, в особенности одну, ужасную, о которой он, я уверен, пожалел в тот же момент, когда совершил ее, и которая изменила все. Но я больше не делаю акцента на его ошибках, как раньше, ведь это значило бы отрицать собственные».
Когда Криса спрашивают, какие именно ошибки сделал он сам, тот чуть не плачет: «Я не видел собственного отца. Просто смотрел мимо. Меня интересовало только то, что хотелось делать самому. Я никогда не пытался понять, сколь тяжело его бремя – огромный долг и потребности большой семьи. Наверное, подростком я многого не мог понять, но ведь даже не пытался. Нисколько. Если бы я попробовал, – продолжает он, – вероятно, смог бы понять: отец отказался отпустить меня с дядей Диком не потому, что хотел разрушить мое будущее, а потому, что я был нужен ему и семье. Может быть, отчасти из-за того, что не хотел пропустить годы моего взросления. Кто бы мог просто встать и помахать рукой младшему сыну, которому всего четырнадцать? Я бы не сумел. И он тоже. – При этой мысли Крис качает головой. – Я сердился на отца за то, что он не заботится обо мне, хотя, скорее всего, его действия были продиктованы чрезмерной заботой. Но я этого не видел. И не дал отцу ни одного шанса объясниться. Мне было не нужно другое мнение по поводу его поступка. Я просто отвернулся от него и замкнулся в себе.
