— Эге-ге-гей! — услышал Проспер заливистый, испуганно-ликующий голос Сципио.
Он видел, как Сципио пригнулся и крепко обхватил шею рыбохвостого коня. Все быстрей и быстрей вращались фигуры, словно само время подстегивало себя незримой рукой. Проспер пытался не упустить Сципио из виду, но у него все больше кружилась голова. Он слышал смех Сципио, а потом вдруг ощутил, как все в нем налилось странным, пьянящим чувством счастья. На сердце при виде пролетающих мимо фигур вдруг сделалось легко-легко, так легко, как давно не было. Он закрыл глаза, и ему показалось, будто он превращается в крылатого льва. И уже раскрывает мощные крылья. И летит. Высоко. Все выше, выше.
Голос Ренцо вернул его на землю.
— Прыгай! — кричал Ренцо.
Он в ужасе раскрыл глаза. Карусель вертелась, но уже медленней. Вот показался водяной с трезубцем, вот нимфа, лев, а вот и единорог плывет, уже гораздо медленней, а вот и морской конек. Карусель остановилась — на спине морского конька было пусто.
— Сципио?! — вскричал Проспер, кидаясь бегом вокруг карусели. Ренцо бросился за ним.
На другой стороне было темно. Там росли высокие вечнозеленые деревья, их ветви далеко простерлись над краем опушки. Сейчас они тревожно колыхались на ветру. И под ними, в тени, что-то шевелилось. Там поднимался с земли человек, он был высок ростом и стройного сложения. Проспер остановился как вкопанный.
— Однако, скажу я вам, — произнес чей-то незнакомый голос, заставивший Проспера невольно отпрянуть. — Да не смотри ты на меня так!
Незнакомец смущенно усмехнулся. То есть вообще-то он был не совсем незнакомец. Казалось, перед Проспером стоит вылитый отец Сципио, только в молодости. Правда, у этого улыбка была другая, совсем другая. Сципио раскинул руки — какие же они оказались длинные! — и горячо обнял Проспера.
— Получилось, Проп, получилось! — ликовал он. — Ты посмотри! Ты посмотри только! — Он выпустил Проспера и провел рукой по подбородку. — Щетина! Невероятно! Потрогать хочешь?
Он снова рассмеялся и даже закружился от радости. Потом подхватил сопротивляющегося Ренцо и поднял на руки.
— Силища, как у Геркулеса! — воскликнул он, осторожно ставя Ренцо обратно на ноги. Потом принялся ощупывать свое лицо, провел кончиком пальца по линии носа, по бровям. — Ах, где бы зеркало взять! — досадовал он. — Как я выгляжу, Проп? Совсем по-другому?
«Как твой отец», — чуть было не вырвалось у Проспера, но он вовремя прикусил язык.
— Как взрослый, — ответил Ренцо вместо него.
— Взрослый, — прошептал Сципио и тут же стал разглядывать свои руки. — Да, взрослый. Как тебе кажется, Проп, я выше отца? По-моему, чуть-чуть выше, верно? — С ищущим видом он оглянулся по сторонам. — Ну хоть ручей или пруд должен же тут быть, чтобы поглядеться.
— В доме зеркало есть, — ответил Ренцо и невольно рассмеялся. — Пошли. Мне и так пора возвращаться. — Но посреди опушки он вдруг замер. Где-то неподалеку затрещали кусты, словно огромный зверь ломился через заросли.
— Куда ты меня ведешь, мелкая бестия? — услышали они чей-то сварливый голос. — Я уже в колючках весь, что твой кактус!
— Такая дорога! Сейчас придем! — донесся до них ответ Моросины.
Ренцо испуганно оглянулся на Проспера и Сципио. Он хотел было броситься туда, откуда доносились голоса, но Сципио потащил его обратно, за карусель.
— Спрячьтесь! — приказал он Просперу и Ренцо и вместе с ними притаился за помостом.
— Вы еще об этом пожалеете! — услышали они тоненький, звонкий голосок Моросины. — Кто дал вам право тут шнырять да разнюхивать! Да если граф узнает…
— Да какой граф! — с издевкой возразил голос, теперь показавшийся Просперу знакомым. — Его сегодня здесь нет. Он сам мне сказал. Нет, не знаю уж, кто ты, но ты тут одна! Вот и сообрази, с какой стати Эрнесто Барбаросса именно сегодня на этот треклятый остров пожаловал?
Ренцо взрогнул.
— Барбаросса! — прошептал он.
И он хотел вскочить, но Сципио его удержал.
— Думаешь, я ради собственного удовольствия на эту клятую стену лез? — продолжал куражиться Барбаросса. — Нет, сегодня я наконец-то разузнаю, ради чего вся эта конспирация, все тайны эти. А если я этого сейчас же не узнаю, у тебя будут большие, очень крупные неприятности…
Последний раз, совсем близко, затрещали кусты, и Барбаросса, пыхтя и отдуваясь, вывалился на лужайку. Моросину, ухватив ее за длинную косу, он тянул за собой, как собачонку на поводке.
— Вот черт, а это еще что? — опешил Рыжая
Борода, завидев карусель. — За дурака меня держишь, да? Я ищу вещь с бриллиантами, с огромными бриллиантами и в жемчугах. Я сразу понял, что ты меня за нос водишь. Но ничего, сейчас мы вдвоем прогуляемся до дома, и горе тебе, если ты не покажешь мне то, что я ищу!
— Проспер! — шепнул Сципио так тихо, что Проспер его слов почти не разобрал. — Я похож на отца? Ну, говори же!
Проспер замялся. Потом кивнул.
— Хорошо. Очень хорошо. — Сципио одернул на себе сюртук и облизнул губы как кот, учуявший близкую добычу. — Вы пока что сидите и не высовывайтесь! — прошептал он. — По-моему, тут сейчас будет большая потеха.
Пригнувшись, он прокрался мимо Ренцо и Проспера, оглянулся на них напоследок и разом распрямился во весь свой внушительный рост.
А он и вправду был на несколько сантиметров выше отца. Выставив вперед подбородок, точь-в-точь как любил это делать доктор Массимо, Сципио неспешным шагом двинулся прямо на Барбароссу.
Рыжая Борода уставился на него, разинув рот. Косу Моросины он все еще не выпускал.
— Доктор… Доктор Массимо? — пролепетал он в растерянности. — Что… А вы-то что здесь делаете?
— Как раз об этом же я вас хотел спросить, синьор Барбаросса, — ответил Сципио. Проспер поразился, до чего похоже воспроизводил он надменный, пренебрежительный тон своего отца. — И что это, ради всего святого, вы делаете с юной графиней?
Барбаросса выпустил косу Моросины, словно это оказалась раскаленная кочерга.
— Графиня? Валларессо?
— Разумеется. Графиня часто навещает своего дедушку. Не так ли, Моросина? — Сципио улыбнулся девочке. — Но вас-то что привело на этот остров, синьор Барбаросса? Неужто дела?
— Как? Ах да, да. — Барбаросса только растерянно кивал. — Дела. — Он все еще был слишком ошарашен, чтобы заметить, что Моросина тоже смотрит на Сципио с изумлением.
— Ах так. Ну, меня-то граф пригласил осмотреть вот эту карусель. — Сципио повернулся к Барбароссе спиной и принялся задумчиво теребить себя за мочку уха, как имел обыкновение делать его отец. — Власти города подумывают о приобретении этого аттракциона. К сожалению, он в удручающе плачевном состоянии. Вы, разумеется, его узнали, не так ли?
— Узнал? — Барбаросса, все еще ничего не понимая, подошел поближе — и просто выпучил глаза. — Ну конечно! Единорог! Нимфа! Лев, водяной. — Он стукнул себя кулаком по лбу, словно давая взбучку своим нерадивым мозгам. — А вот и морской конек! Карусель Милосердных сестер! Уму непостижимо! — Он понизил голос и доверительно спросил Сципио: — А что насчет историй? Историй, которые про нее рассказывают?
