В моменты сильнейшего шока или травмы мы можем как проявить свою истинную суть, так и изумить самих себя совершенно неожиданными поступками и словами. Это непредсказуемые катализаторы. В финале с Пэдди я хотела, чтобы Маура отреагировала неожиданно даже для себя. Это универсальный человеческий опыт. Момент, когда думаешь: «Почему я только что посмеялся над самой отвратительной вещью, которая со мной произошла?» Я хотела поставить лучших подруг в ситуацию, когда их дружба, длившаяся годами, может мгновенно развалиться. Могут ли отношения «на всю жизнь» распасться после единственного разговора? Мне кажется, что могут. А вот как драматизировать это в одной сцене?
Но потом, естественно, мне предстоит собирать осколки этих разбитых отношений в начале следующего сезона. Джейн и Маура уже не «лучшие подруги». Более того, они друг с другом даже не разговаривают. Пэдди Дойл, отец Мауры, умирает. Джейн тоже взбешена: а что ей еще делать? Дойл входил в список опаснейших преступников, разыскиваемых ФБР, и он угрожал ей пистолетом. Я подумала: «Как это исправить и как вернуть их дружбу? Как сделать так, чтобы это казалось реалистичным, а не откровенно телевизионным?»
Н.Л.: Это проявляется в каждой серии, потому что они равны и по уму, и по эмоциональности. Одна из них – интеллектуалка и ученая, а другая берет инстинктом, интуицией и мудростью.
Дж. Т.: Один руководитель сказал мне, что я не должна устраивать женских драк, что никто не захочет смотреть, как дерутся женщины. Возможно, где-то в глубине души я подумала: «Я покажу вам, как дерутся женщины, как это может быть увлекательно и чему это может научить мужчин». Одна из моих любимых сцен – как они в третьем сезоне дерутся в кабинете Мауры, тут заходит Пайк (Эд Бегли-младший) и называет это сварой. Да, мы многие вполне реальные вещи рассматриваем под забавным углом.
Если мы выполняем нашу работу как писатели и исследователи человеческих душ, то, надеюсь, нам удается создать что-то, что кажется одновременно сложным и простым, разрешимым и в то же время неразрешимым. Это, черт возьми, жизнь.
Н.Л.: Когда я обсуждаю со студентами пилотные серии часовых драм, я говорю им, что каждый сериал должен быть о семье – неважно, есть между персонажами родственные связи или нет. В вашем сериале есть оба типа семьи. У вас есть «рабочая семья», а также семья Джейн: ее брат – полицейский, а мать работает в кафе. Джейн и Маура словно сестры. Наставник Джейн, Винс (Брюс Макгилл), напоминает отца. Насколько важна для ваших сюжетов семейная динамика?
Дж. Т.: Первоначально агент ФБР Гэйбриэл Дин (Билли Берк) должен был сыграть куда более значительную роль, но я не хотела, чтобы образовался любовный треугольник – две главные героини, соперничающие за одного мужчину. Поскольку две эти женщины так привязаны к своей профессиональной деятельности, их семейные отношения тоже связаны с работой. Тем не менее, после того как я заполучила Лоррейн Бракко, мне пришлось искать способ вписать ее в их мир, чтобы не получилось так, что мы постоянно выходим из отделения бостонской полиции или кабинета судмедэксперта и отправляемся в гости к маме. Но я не задавалась специально вопросом: «Как мне сделать эту семью важной?»
Мы все – драматурги. Даже если ты вырос сиротой, у тебя все равно есть хоть какое-то подобие семьи. Мы все знаем архетипы, так что, наверное, приходим к этому естественным образом – к «семье», образованной либо кровными узами, либо собственным выбором. Мне кажется, что главный контраст между ними двумя в том, что мама Мауры была к ней не очень внимательна: давала ей читать книги, стимулировала интеллект, но была не из тех, кто бросается с объятиями и поцелуями. Анджела очень любит объятия и поцелуи, постоянно интересуется, как дела у дочки, но вот Джейн обниматься не любит. Почему? Потому что Джейн такая: природа победила в ней воспитание. Вот почему зрителям так нравится их контакт: он проникает через твердую раковину, которой себя окружила Джейн, и, надеюсь, выглядит реалистично. Одна из моих любимых сцен – когда Мауре очень больно, но она все равно не позволяет Анджеле себя обнять, и это ее очень огорчает.
Н.Л.: Один из неписаных законов телевидения – персонажи не должны меняться, потому что зрители хотят включить телевизор и увидеть старых знакомых, но в некоторых сериалах все по-другому. Например, в сериале «Во все тяжкие» Уолтер невероятно изменился, это смысл всего сериала. Вы считаете, что ваши персонажи должны развиваться со временем или оставаться прежними?
Дж. Т.: Мне кажется, поскольку эти женщины видят много мрачных вещей, они просто не могут не измениться. Так что, я думаю, они будут развиваться. Как и все люди, мы становимся все в большей степени либо такими, какие мы есть, либо такими, какими хотим стать. Мне, конечно, хочется придумать какой-нибудь способ сделать пять или десять сезонов, в течение которых они вообще не будут меняться. Тут дело еще и в ваших мыслях о том, кем вы хотите стать, нужно обращать внимание еще и на то, что говорит мир о вас, или, по крайней мере, думать, какое лицо вы ему показываете.
Еще мне кажется, что на них естественным образом влияет дружба, которая с каждым новым совместным приключением становится только крепче. Если честно, мне не хватает некоторой неуверенности Мауры из первого сезона. В какой-то степени так было проще. Но чтобы актерам было интересно работать, я должна поддерживать в них творческую жизнь, позволять им рисовать другими красками или работать другими мышцами.
Мы практически не видели Мауру разгневанной. В конце третьего сезона она грубит своей биологической матери. Она говорит такое, что в обычных обстоятельствах не сказала бы. Мне очень трудно было работать над этой сценой, потому что мы никогда не видели, чтобы Маура так поступала. Соответствует ли это ее характеру? Да, черт побери. Она просто раньше еще не попадала в такие обстоятельства. Да, я знаю, что не всем зрителям это нравится, особенно тем зрителям, которые смотрят сериал время от времени. Они хотят каждый раз видеть одно и то же. Но вот в чем дело: настоящие люди полны противоречий. Мне нравится узнавать что-нибудь новое о людях, которым, кажется, уже нечем тебя удивить.
Н.Л.: Вы работали в штате «CSI» и «Костей». Какие навыки, по вашему мнению, жизненно необходимы шоураннеру?
Дж. Т.: Это моя вторая профессия. Мои навыки как репортера оказались бесценными, как и умение писать очень быстро, когда шансов что-то исправить уже не будет. Еще у меня большой опыт производства и пост-продакшна. Мне очень повезло, потому что не все сценаристы с этим сталкиваются. Когда я зашла в монтажную комнату «Риццоли и Айлс», у меня уже были необходимые десять тысяч часов опыта, и это оказалось огромным бонусом. Мне кажется, что многие сценаристы не понимают, почему им нужно разбираться в пост-продакшне, а научиться этому можно, только если сесть в монтажной и долго смотреть за работой. Во время пост-продакшна над сюжетом уже практически не работают (да и не должны работать), тем не менее для сценариста будет большой ошибкой считать, что пост-продакшн – это просто «какие-то ребята, жмущие на кнопочки» и что это не его епархия. Иногда именно на этом этапе удается спасти провальную серию.
