Когда Хелена познакомилась с ней, Гертруда Стайн уже добилась желанной славы литератора и была обладательницей потрясающей коллекции современного искусства. Хелена несколько раз бывала у нее, но не смогла по-настоящему войти в близкий ей круг друзей. Мадам говорила, что была очень впечатлена квартирой мадам Стайн, от пола до потолка увешанной картинами – они были даже на дверях кухни и ванной комнаты. Гертруда помогала многим художникам, и ходили слухи, что именно она сделала некоторых их них настоящими знаменитостями. Сама же Гертруда считала невероятным тот факт, что никто до нее не обращал внимания на Сезанна. На самом же деле Гертруда узнала о Сезанне, так же как и о Пикассо, – от своего брата Лео.
* * *
Коллекции Хелены довелось пережить оккупацию во время Первой мировой войны – все было развезено и рассеяно по разным местам. Потом ей удалось собрать бóльшую часть, но многие вещи пришлось выкупать. Иногда она мечтала положить конец своим приобретениям, но стоило ей взглянуть на картину, от которой замирало сердце, как она тут же забывала об этих мыслях и в восторге искала уголок для новой покупки.
Среди полотен в ее коллекции были картины Ренуара, Роже де ла Френе, Ван Донгена…
[61] Одной из ее любимых работ был рисунок, полученный в подарок, – этюд Пикассо к картине «Авиньонские девицы» (первая картина кубического периода Пикассо, написана в 1907 г. – Прим. ред.). Этот рисунок ей подарила одна дама, сильно пострадавшая от оспы. Лечение электричеством заметно улучшило ее состояние. Однажды она передала консьержке дома, где жила Хелена, эту картину с запиской, в которой говорилось просто: «Благодарю за красивое лицо». Хелена больше никогда с ней не встречалась. Мадам потом говорила, что много раз пыталась найти ее, но все напрасно – дама исчезла.
Примерно в то же время Мадам познакомилась с Мари Лорансен в салоне Миси Серт. Мари Лорансен была известна композициями, которые называли хрупкими и женственными из-за нежной пастельной цветовой гаммы. Она изучала живопись в Академии Humbert в Париже и, хотя вначале была захвачена искусством фовистов, довольно быстро примкнула к кубизму. В двадцатые годы она занимала важное место среди группы художников, которую называли парижской школой. Именно в 1920 году Мари Лорансен написала портрет Хелены, где она изображена в виде индийской махарани (махарани – супруга махараджи. – Прим. ред.). Палитра художницы вдохновляла Хелену на создание макияжа для женщин с нежной сияющей кожей, которые кажутся почти прозрачными. Однажды Мари Лорансен, сидя напротив нее в своей бархатной шапочке, лихо заломленной набекрень на огненных кудрях, сказала, улыбаясь: «Вам повезло работать с человеческим телом! Я же обречена создавать иллюзии».
* * *
Воспоминания вели Хелену от лица к лицу – перед ее глазами вставали нежные, рассеянные, злые, умные лица всех, кого она знала… Она стала видеть глубинную связь между словами «стиль» и «косметолог». Она столько отдала своим коллекциям, чтобы утолить жажду красоты, чтобы жить в сердце красоты…
Ее жизнь была постоянным поиском красоты: в антикварных лавках, в галереях, в мастерских художников и, наконец, в своих собственных «кухнях» и салонах. Она искала ее во всех городах и на всех континентах, где бывала. Удалось ли ей обрести ее?
Глава 13. Украшения – лучшие друзья женщины
В 1924 году, пока Хелена Рубинштейн металась между Нью-Йорком и Парижем, Эдвард Титус продолжал свою литературную деятельность на Монпарнасе. Он создал в Париже на улице Деламбр, 4, библиотеку старинных книг, которая прославилась среди современников под названием At the sign of the Black Manikin («Под знаком Черного Манекена»). У него была и галерея, где он выставлял работы своих непризнанных друзей-художников. Он издавал малоизвестных тогда американских авторов, например Джеймса Джойса, Эрнеста Хемингуэя или Эдварда Эстлина Каммингса, и был издателем журнала на английском языке Quarter («Квартал»). Он стоит за первым французским изданием романа Д. Лоуренса
[62] «Любовник леди Чаттерлей» с предваряющим публикацию эссе «Порнография и непристойность». Этот текст был написан Лоуренсом после реакции критиков на флорентийское издание «Леди Чаттерлей» и скандала, который вызвало это произведение, долгое время запрещенное во всех англоязычных странах. Титус рискнул издать роман на французском. Он создал еще один журнал в Париже, тоже выходивший на английском языке, – The Black Mannequin Press. В литературных кругах журнал пользовался умеренным успехом, но, хотя и заслужил некоторое признание у профессионалов, денег не приносил. Все оплачивала жена.
Когда Мадам бывала в Париже, супруги устраивали приемы на бульваре Распай, где собирался весь Париж – новая волна молодых художников и скульпторов, а также писатели, актеры и танцовщики. Среди приглашенных бывали и Марк Шагал, и Жорж Брак, и Рауль Дюфи, и Луи Маркусси, и Сергей Дягилев. Позже к ним присоединились Жан Кокто, Раймон Радиге и Эрик Сати. Но личные отношения между Хеленой и Эдвардом нельзя было назвать благополучными: они то сходились, то расходились. «Ты слишком много работаешь, – упрекал он ее. – В этом нет необходимости, я хочу, чтобы ты больше времени проводила дома». Но для нее это было невозможно. Эдвард даже пригрозил ей уходом, но она не поверила ему и уехала в Штаты.
Хелена до такой степени была заложницей карьеры и своих проектов, что это представлялось ей главной целью в жизни. Потом она признала, что в то время совершенно забросила свои обязанности жены и матери. И вот однажды Эдвард сообщил ей, что встретил другую женщину и они полюбили друг друга. Хелена чувствовала себя очень несчастной и растерянной, но вынуждена была признать, что во многом сама виновата в произошедшем. Тем не менее она не расставалась с надеждой снова завоевать мужа, несмотря на безумный рабочий график. Она отказывалась признать, что потеряла Эдварда.
Наступил 1928 год. Именно тогда случилась одна странность, которую так никогда и не удалось до конца прояснить. Неожиданно, ко всеобщему удивлению, мадам Рубинштейн решила продать акции своей американской компании банку Lehman Bros в Нью-Йорке за восемь миллионов долларов. Как только она уладила это дело, она тут же вернулась в Европу к Эдварду.
А несколькими неделями позже весь мир потряс биржевой крах Уолл-стрит. Втайне Мадам стала снова скупать свои акции. Только за одну ночь акционеры потеряли миллионы долларов. Началось настоящее безумие, известнейшие дельцы кончали жизнь самоубийством. Цена акций предприятий «Рубинштейн» упала с шестидесяти до трех долларов, и банк Lehman искал любую возможность, чтобы избавиться от них. Тогда Хелена Рубинштейн выкупила все свои акции, поступившие на рынок.
Было ли это преступлением по статье «утечка информации»? Никто этого никогда не узнал. Мадам всегда давала очень романтичное объяснение своему поступку: это, мол, была очередная улыбка ее необычайной удачи. По ее словам, все это случилось в то время, когда ее семью терзали раздоры. Хелена не могла решиться сократить бизнес, и именно в этот момент банк Lehman сделал ей известное предложение. Она села на корабль «Аквитания», отплывающий в Нью-Йорк, не сказав никому ни слова, желая сделать сюрприз мужу и продать все. Она отсутствовала лишь короткое время, необходимое, чтобы уладить все дела, но, вернувшись, обнаружила, что это уже никому не нужно – Эдвард потребовал развод. «Тебя ничто не изменит, Хелена. Карьера для тебя всегда будет на первом месте», – сказал он ей.
