К сожалению, мой отвлекающий маневр длится не слишком долго, потому что Каллум вдруг оживляется, услышав смену песни. По-прежнему медленная. Я подавляю вздох.
– Готова потанцевать? – спрашивает он.
– Ага, – отвечаю я.
– Хорошо, потому что я целый вечер ждал этого.
Он целует мою руку и ведет меня в центр зала.
Музыка довольно медленная, и поскольку я не умею вальсировать, то чувствую себя неловко. В конце концов мы просто двигаемся, переминаясь с ноги на ногу.
– Мне очень понравилась наша вчерашняя прогулка, – говорит он, склонившись к моему уху.
– Мне тоже.
– Надеюсь, ты не будешь против, Пенни, если я скажу тебе, что ты мне очень нравишься, – продолжает он и переплетает свои пальцы с моими. – Я… Я спрашивал себя, чувствуешь ли ты то же самое.
Мои щеки пылают под маской, и я не нахожу слов. Его взгляд ищет мой, надеясь заметить отражение собственных эмоций… Но правда в том, что я просто не чувствую ничего подобного.
– Каллум, я… я…
Но прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово, чья-та ладонь похлопывает его по плечу. Он напрягается, досадуя, замирает, но не сводит с меня глаз.
– Не возражаете? – раздаются слова. Слова, сказанные с американским акцентом.
Мое сердце трепещет и начинает бешено колотиться. Это не… Этого не может быть…
Но это так.
Это Ной Флинн.
Глава двадцать пятая
– Не возражаете?
Слова Ноя звенят у меня в ушах.
– М-м, хорошо, – отвечает Каллум. Он слишком вежлив, чтобы отказать. Брови его сходятся, когда он хмурится под маской. Маска! Я резко поворачиваюсь посмотреть на Ноя. Он тоже в маске, черной маске, закрывающей верхнюю половину его лица. Каллум его не узнает. Ну, я так думаю.
Прежде чем ко мне возвращается способность говорить, Каллум отступает, и Ной берет мою руку, а другой рукой обхватывает за талию. Он кружит меня, и с каждым поворотом я вижу догадку, проступающую на лице Каллума…
– Привет, Пен, – почти шепчет Ной, и его мягкий американский акцент звучит в моих ушах музыкой.
Я прижимаюсь щекой к его плечу, тянусь в его теплые объятия и закрываю глаза. Чувствую волну мурашек, пробегающих по телу сверху вниз, словно ток, и толпа танцующих вокруг вдруг становится нечеткой и размытой. Меня накрывает сверхъестественное ощущение спокойствия, огромного облегчения: с ним все в порядке, с ним не случилось ничего плохого.
– Я скучал по тебе, – продолжает он.
Я уже забыла, как сильно я скучала по нему.
Не только как по своему парню, но и как другу: быть с ним рядом, чувствовать запах волос, прикасаться к коже… ладно, все же, вероятно, в основном как по парню. Я забыла, как точно моя голова ложится в изгиб его шеи и как приятно чувствовать свою ладонь в его руке. Его пальцы с крошечными мозолями от игры на гитаре потирают мои. Улыбка с прекрасными ямочками, открывающая идеально ровные зубы. А как прищуриваются его большие карие глаза, когда лицо озаряется радостью. Я забыла, как он пахнет дождем и кожей с ноткой мускуса.
– Я вернулся, – говорит он.
И тут вдруг реальность обрушивается на меня, словно ушат ледяной воды. Ной уехал, написав лишь одну короткую записку, игнорируя все мои послания. Он эгоистично оставил меня томиться в неизвестности, пока сам отдыхал, не думая ни о семье, ни обо мне…
И он появляется сейчас? Как раз тогда, когда я решила жить дальше?
Он сжимает мои пальцы и спрашивает:
– Ты скажешь что-нибудь?
И это ломает меня. Я замираю и делаю шаг назад из его объятий. Хмурюсь, глядя в его теплые глаза, но вынужденно отвожу взгляд, чтобы не потерять выдержку.
– Что ты тут делаешь? – строго спрашиваю я.
Его руки протянуты ко мне, как будто он хочет вернуть меня обратно, но я не делаю шага навстречу. Я скрещиваю руки на груди.
– Я хотел видеть тебя, – говорит он.
Для меня это звучит не слишком убедительно. Я чувствую, что где-то позади на нас смотрит Каллум, и зал больше не расплывается у меня перед глазами.
Все снова оказалось в фокусе, и музыка стала громче.
– Спустя столько времени? Ты просто возник из ниоткуда и ожидаешь, что все будет, как раньше?
Он открывает рот, но не произносит ни слова. Мне плевать. Я чувствую раскаленную добела ярость, бегущую по моим жилам, щеки мои горят. Как он смел? Кажется, Ной меня такой никогда не видел. Он… потрясен.
Чья-то дружеская рука сжимает мое плечо. Эллиот.
– Все в порядке, Пенни?
Я лишь качаю головой.
Он оборачивается посмотреть на Ноя.
– Ты не должен быть тут, – говорит Эллиот гораздо мягче, чем могла бы сказать я.
– Прости, Пенни. Я не хотел делать тебе больно… – бормочет Ной. Я понимаю, что и я никогда не видела его таким: виноватым, испуганным, переживающим из-за моей реакции…
Я хочу сказать ему, чтобы он просто ушел. Что мы разберемся с этим, когда вернемся домой, а не посреди чужой свадьбы.
В этот момент я поднимаю взгляд и вижу Джейн у ее свадебного торта, указывающую на нас, с искаженным от гнева лицом. Каллум стоит рядом. Я бледнею.
– Мы устраиваем сцену, – говорю я Ною сквозь стиснутые зубы.
– Мы можем поговорить где-то в другом месте? – спрашивает он.
Я неохотно киваю.
– Пенни, ты уверена? – спрашивает Эллиот.
– Я в порядке, честно, – отвечаю я и с трудом улыбаюсь ему.
– Ну, если я буду нужен, напиши. Я буду рядом.
– Спасибо, – благодарю я.
Но мы опоздали. К нам шагает охранник из команды, обеспечивающей безопасность свадьбы, Каллум отстает лишь на пару шагов. Охранник похлопывает Ноя по плечу.
– Прошу прощения, у вас есть приглашение?
Ной вздрагивает, обернувшись, потом выпрямляется.
– Моя бабушка занимается банкетом.
– Ваше имя указано в списке лиц, обслуживающих торжество?
Ной переминается с ноги на ногу.
– Нет…
– Тогда я вынужден попросить вас уйти. Немедленно.
– Мы как раз собирались, – говорю я. Бросаю быстрый взгляд на Ноя. – Идем.
– Тебе незачем уходить, Пенни, – выпаливает Каллум. – Уйти должен лишь непрошеный гость.
– Знаю. Но все в порядке. В любом случае, я себя не очень хорошо чувствую. Увидимся завтра? – говорю я. И прежде чем он успевает сказать что-то еще, чтобы попытаться переубедить меня, я бросаюсь к двустворчатым дверям, ведущим к выходу из замка. Я даже не смотрю, идет ли за мной Ной, но слышу эхо его шагов, отражающихся от каменных плит позади, когда мы отходим дальше от бального зала.
