Примерно час назад я получила сообщение от Алекса, в котором он спрашивал меня, где мы с Ноем встречаемся после школы. Я полагала, что они с Эллиотом снова планировали присоединиться к нам. Но на этот раз Эллиота нигде не видно.
Алекс бросается к нашему столу.
– Вы, случайно, не видели Эллиота?
Я хмурюсь.
– Нет, но я думала, он с тобой.
– Так он тебе не писал? И не звонил?
Я качаю головой.
– О нет. Я надеялся…. – Он начинает ходить взад-вперед перед нашим столом, слишком возбужденный, чтобы сесть.
Ной тянется остановить его.
– Алекс, приятель, что случилось? – спрашивает он.
– Это так глупо! Мы немного поругались вчера вечером, после того что произошло с его родителями…
Я нервно сглатываю. Эллиот вчера был не в лучшем эмоциональном состоянии, и последнее, что ему нужно – это ссора со своим другом.
– Что ты ему сказал? – спрашиваю я.
– Это все моя вина! Я… Я могу временами быть таким черствым. Я сказал, что разводы порою случаются и ничего страшного не происходит. Не нужно было так говорить… Слишком рано было говорить ему такое, и мне следовало подумать об этом. Он сказал мне убираться из твоего дома, и я ушел. Но раньше наши ссоры никогда не тянулись больше пары часов. Я думал, дам ему время поспать… Ведь утром все проблемы кажутся не такими серьезными, да? И тогда с ним снова все будет в порядке. Но, Пенни, он не ответил сегодня ни на одно мое сообщение, и, если верить его друзьям в школе, там он тоже не появлялся!
Тут и я заметила, что не получила от Эллиота ни одного ответа на свои сообщения, и он не прислал мне сегодня подборки своих случайных фактов, как обычно делает, но я не сочла это странным после всего, через что он прошел.
– Ты уже заходил в его комнату у нас дома?
Алекс морщится, его плечи поникли, он смотрит вниз.
– Конечно, заходил. Его там нет, и никто из твоих не видел, чтобы он выходил оттуда утром. Его кровать выглядит нетронутой… И его сумки нет.
Я чувствую, как кровь стынет в жилах.
– Ты шутишь?
– Хотелось бы. – Слеза скатывается по его щеке, и я понимаю, что он безумно волнуется. – Его родители тоже не знают, где он. Как будто не замечают его, или им все равно.
– Не думаю, что он уехал бы далеко, не предупредив нас, – говорю я, стараясь придать голосу побольше уверенности, которой на самом деле не чувствую.
– Возможно, он в одном из обычных своих убежищ. Идем. Мы с Ноем поможем искать.
– Спасибо. Я только заскочу к себе, оденусь потеплее и возьму зарядку… Последнее, что мне нужно – севший телефон, когда он попытается дозвониться до меня. Напишете сразу же, как что-нибудь узнаете?
– Конечно. – Схватив шарф, я уже обматываю его вокруг шеи. Ной в ту же минуту берет свое пальто.
– Ты правда думаешь, что Эллиот убежал? – спрашивает он.
Я закусываю губу.
– Вполне мог.
Эллиот всегда убегал… будь то ссоры с родителями или плохой день в школе. Когда он порвал с Алексом, он даже в Париж сбежал, чтобы найти меня. Так он обычно и поступает. Я проклинаю себя за то, что вовремя не поняла – после вчерашних событий это может случиться. Но никогда раньше он не убегал от меня. Он никогда никуда не шел, не предупредив меня или не позвав с собой.
В этот раз, кажется, все по-другому.
Все гораздо серьезнее.
– Мы найдем его, – говорит Ной уверенно. – Он не стал бы ничего делать, не сказав тебе.
– Я как раз думала об этом. Но уже прошли почти сутки… – Я смотрю на телефон так, будто не знаю, зачем он мне, если на него больше не приходят сообщения от Эллиота. Потом я пробую еще раз.
К тому времени, как мы выходим наружу, успевает стемнеть, ночь теперь наступает рано, уже ноябрь. На улице ужасно холодно, но мы тепло одеты, мой белый в золотую крапинку шарф поднят так высоко, что шерстинки задевают ресницы. Я с трудом чувствую пальцы в шерстяных рукавицах.
– Куда сначала? – спрашивает Ной.
Мой взгляд привлекают яркие огни причала. Я думаю о том, как часто мы с Эллиотом, когда нам надо было успокоиться, бежали туда, чтобы поиграть на игровых автоматах. Их звон и дребезжание странным образом успокаивали взвинченные нервы.
– Пирс, – говорю я и бегу. К счастью, это недалеко. Из-за фейерверков там все еще много слоняющихся после работы людей. Мы проскальзываем мимо группы с горячими напитками и кренделями, политыми шоколадом, в руках. Я слышу шум работающих американских горок и вижу ярко вспыхивающие огни. При взгляде на мертвую петлю кажется, что все пассажиры сейчас упадут в бурлящее море.
Когда мы добегаем до первой галереи, я указываю налево.
– Ты сворачивай туда, а я побегу дальше. После галереи иди прямо до самого конца. Встретимся у автодрома?
– Понял, – отвечает Ной, срывая с головы шапку.
Теперь, когда мы под крышей и окружены людьми, пространство вокруг меня сжимается. Я умираю от жары после пробежки по холоду, сердце в груди бешено бьется, но мне нужно быть собранной.
«Эллиот… где ты?»
Каждый раз, когда я прохожу мимо очередного нашего любимого игрового автомата, я задерживаю дыхание. Но Эллиота нигде не видно. Мое сердце останавливается, когда я замечаю кого-то в характерной для Эллиота мягкой фетровой шляпе и в винтажном полосатом шарфе… Но это не он.
Эллиота на пирсе определенно нет.
– Есть что-нибудь? – спрашиваю я Ноя, когда перехватываю его у автодрома.
Он качает головой.
– Безуспешно.
Я вытаскиваю телефон и кратко отчитываюсь Алексу.
На пирсе нет. Проверим несколько мест в Лейнзе. Встречаемся у меня?
П х
Мой дом – последнее место, где его видели, и, кроме того, если я не вернусь к папиному костру и фирменному маршмеллоу, который он всегда готовит в ночь Гая Фокса, то родители начнут волноваться уже по поводу моего отсутствия. В любом случае, дома мы сможем поговорить с мамой и папой и подумать, как собрать настоящую поисковую группу.
К тому же нечто однажды сказанное Эллиотом скребется на задворках сознания. Карта Большого Побега. Если ее нет… тогда я действительно начну беспокоиться.
Я рассказываю Ною о нашем с Эллиотом разговоре, состоявшемся много недель назад, и Ной мрачно кивает.
– Похоже, он планировал нечто подобное, – говорит он.
Слезы вдруг подступают к глазам, и Ной крепко меня обнимает.
– Он бы не сделал этого, не сказав мне! – Я всхлипываю. – Такой был уговор. Мы рассказываем друг другу все!
