Неравенству находится масса самых разных оправданий. Кто-то утверждает, что оно нам неподвластно и является результатом действия рыночных сил, например, процесса глобализации, либерализации торговли, технологической революции, «укрепления позиций остальных». Другие заявляют, что любые действия с нашей стороны только усугубят проблему и окончательно добьют двигатель экономики, который и без того работает с перебоями. Все это наглая, невежественная ложь, служащая интересам тех, кто ее произносит.
Рыночные силы не существуют в безвоздушном пространстве, мы сами их формируем. Другие страны, например Бразилия, которая сейчас стремительно развивается, сформировали их таким образом, чтобы снизить уровень неравенства, создать больше возможностей и способствовать экономическому росту. Страны, гораздо менее состоятельные, чем наша, приняли для себя решение обеспечить всему молодому населению доступ к пище, образованию и здравоохранению, чтобы они могли в полной мере реализовать свой потенциал.
Наша правовая система и то, как мы приводим ее в исполнение, предоставляет еще большие возможности для злоупотреблений в финансовом секторе; для порочных схем вознаграждений топ-менеджерам; для несправедливых преимуществ, возникающих в результате сконцентрированной в руках монополий власти.
Да, рынок действительно ценит некоторые навыки выше остальных, и те, кто ими обладает, вполне преуспевают в жизни. Да, процесс глобализации и развитие технологий действительно привели к сокращению рабочих мест в промышленности, которые едва ли когда-то снова будут востребованы. Глобальная занятость в промышленности сокращается из-за невероятного прироста в производительности, и очень вероятно, что на долю Америки придется меньшее количество новых рабочих мест. Если нам и удастся сохранить рабочие места, то сделать это возможно только путем отказа от высокооплачиваемых работ в пользу низкооплачиваемых, но такая практика едва ли хороша в качестве долгосрочной стратегии.
Глобализация, тем более в той несбалансированной форме, в которой она протекает, серьезно ослабила позиции рабочих в переговорах о зарплатах. Компании могут легко перенести производство в другое место, тем более что и налоговое законодательство всячески поощряет иностранные инвестиции. Это, в свою очередь, приводит к ослаблению роли профсоюзов, которые хоть и бывают порой источником чрезмерной жесткости, но именно сильные профсоюзы и прочная система социальной защиты отличают страны, наиболее эффективно отреагировавшие на глобальный финансовый кризис, например Германию и Швецию.
Теперь, когда начинается второй срок президентства Барака Обамы, мы должны взглянуть в лицо фактам и осознать, что скорое, осмысленное восстановление невозможно без политических стратегий, направленных на борьбу с неравенством. Комплексная программа мер должна включать в себя серьезные инвестиции в образование, более прогрессивную систему налогообложения и введение налогов на финансовые спекуляции.
Обнадеживает то, что наше мышление, кажется, постепенно перестраивается. Раньше мы ставили вопрос следующим образом: какой долей роста мы готовы пожертвовать, чтобы обрести чуть больше равенства возможностей? Теперь же мы осознаем, что платим непомерно высокую цену за неравенство, и смягчение его масштабов непосредственным образом связано со стимулированием экономического роста. Эти две цели дополняют друг друга. От каждого из нас, в том числе и от наших лидеров, зависит, сможем ли мы мобилизовать всю нашу смелость и дальновидность, чтобы окончательно побороть это опасное заболевание.
Книга Иова
[135]
Почти пять лет прошло с того момента, как лопнул пузырь на рынке недвижимости, и четыре года с начала рецессии. Количество рабочих мест в США за четыре года сократилось на 6,6 миллиона. Около 23 миллионов американцев, ищущих работу на полную ставку, не могут ее найти. Примерно половина безработных в нашей стране пребывают в таком статусе уже на протяжении долгого времени. Зарплаты снижаются, а вместе с ними и реальные доходы обычной американской семьи, которые упали ниже уровня 1997 года.
Еще в 2008 году мы понимали, что кризис будет серьезным. И нам казалось, мы знали, какие именно «плохие парни» за этим стоят – крупные национальные банки, которые посредством циничного кредитования и безрассудных финансовых махинаций довели Америку почти до краха. Администрации Буша и Обамы оправдывали программы финансового спасения банков тем, что экономика может восстановиться только при условии выдачи банкам денег в неограниченных количествах и без каких-либо условий. И делали мы это не потому, что так уж сильно любим банки, а потому что мы якобы не можем существовать без кредитования, которое они делают возможным. Многие, особенно в финансовом секторе, утверждали, что сильные, решительные и щедрые действия, направленные на спасение не только самих банков, но и банкиров, акционеров и их кредиторов вернут экономику к докризисному состоянию. Между тем краткосрочных стимулов, причем весьма скромных по размеру, было бы достаточно для того, чтобы помочь экономике продержаться до момента, когда банки пойдут на поправку.
Банки получили помощь от государства. Большая часть этих денег ушла на выплату бонусов топ-менеджерам. И совсем незначительная их часть была направлена на продолжение кредитной деятельности. Неудивительно, что экономика так и не встала на путь выздоровления – объемы производства сегодня немногим выше докризисных, а с тем, что касается занятости и рабочих мест, ситуация и вовсе плачевна. Мы поставили неправильный диагноз происходящему в экономике, и, как следствие, назначили неверное лечение. Во-первых, было наивно считать, что банкиры вдруг исправятся и начнут выдавать займы, если обращаться с ними достаточно хорошо. По сути, нам было сказано: «Не выдвигайте банкам никаких условий, если хотите, чтобы они проводили реструктуризацию ипотечных займов или вели себя более справедливо в случае взысканий по закладным. Не заставляйте их тратить полученные от государства деньги на выдачу кредитов. Такие условия огорчат наши ранимые рынки». В результате управляющие банков продолжали действовать в своих интересах и делать то, к чему они привыкли.
Даже если мы полностью реанимируем банковскую систему, серьезные проблемы никуда не денутся, просто потому, что они у нас были изначально. 2007 год, по какой-то причине считающийся золотым веком, явно не был раем. Разумеется, Америке было чем гордиться. Компании в области информационных технологий фактически возглавили мировую технологическую революцию. Но доходы большинства трудоустроенных американцев по-прежнему были ниже уровня, достигнутого в период, предшествовавший предыдущей рецессии. Уровень жизни в Америке поддерживался только за счет растущей задолженности, размер которой увеличился настолько сильно, что норма сбережений в Штатах упала практически до нуля. Однако «ноль» не дает полной картины происходящего. Так как богатые всегда держат в форме сбережений существенную долю своих доходов, средняя норма сбережений, близкая к нулю, означает, что показатели накоплений всех остальных имеет отрицательные величины. Реальность такова: согласно результатам исследования, проведенного моим коллегой по Колумбийскому университету Брюсом Гринвальдом, представители нижних 80 процентов населения Америки тратили около 110 процентов своих доходов в годы, предшествовавшие рецессии. Такой масштаб задолженности стал возможным из-за пузыря на рынке недвижимости, который Алан Гринспен и затем Бен Бернанке, глава совета управляющих ФРС, создали посредством низких процентных ставок и отсутствия регулирования (они даже не использовали те инструменты регулирования, которые были в их распоряжении). Как мы теперь знаем, это позволило банкам выдавать кредиты, а домохозяйствам брать их на основании активов, чья стоимость отчасти определялась массовым заблуждением.
