Если мы расширим диапазон показателей, которым уделяем внимание, мы увидим, что даже после 20 лет «болезни» эффективность Японии гораздо выше, чем США.
Например, оцените коэффициент Джини, стандартный индикатор неравенства. 0 означает полное равенство, а 1 – полное неравенство. В то время как в Японии коэффициент Джини составляет около 0,33 процента, в США он 0,38, согласно ОЭСР. (Другие источники говорят о том, что коэффициент Джини для США еще выше.) В США средний доход 10 процентов богатейших людей в 15,9 раза выше, чем у 10 процентов беднейших – в Японии всего в 10,7 раза.
Причины этих различий – политические решения, а не экономическая неизбежность. Также, согласно ОЭСР, коэффициент Джини без учета налогов и правительственных платежей по социальному обеспечению приблизительно на одном уровне у обеих стран: 0,499 в США и 0,488 в Японии. Но США практически ничего не сделали для того, чтобы уменьшить неравенства, снизив коэффициент Джини лишь до 0,38. Япония сделала гораздо больше, снизив его до 0,33.
На самом деле, ситуация в Японии, конечно, далеко не идеальна. Стране следует позаботиться о своих самых пожилых, тех, кому за 75. Эта группа входит в растущее число мирового стареющего населения. В 2008 ОЭСР рассчитало, что 25,4 процента самых пожилых жителей Японии живут в относительной бедности – что на самом деле так, учитывая то, что их доходы составляют меньше половины среднего дохода населения. Эта цифра немногим лучше, чем в США (27,4 процента), и гораздо выше, чем средний уровень ОЭСР в 16,1 процента. Хотя ни мы, ни Япония больше не так богаты, как были когда-то, несправедливо, что такая значительная часть наших престарелых граждан должна сталкиваться со столь большими трудностями.
Но если в Японии проблема бедности стоит лишь для самых старых, дела на противоположном фронте, на том, который будет иметь важные последствия для будущего страны, обстоят гораздо лучше: приблизительно 14,9 процента японских детей бедны. В США их 23,1 процента.
Более широкие показатели эффективности также говорят о многом. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении (хороший показатель процветания экономики) в Японии составляет рекордные 83,6 лет против 78,7 года в Америке. Но эти данные отражают далеко не весь масштаб неравенства в ожидаемой продолжительности жизни в США. Было подсчитано, что каждый десятый американец живет почти столько же, сколько средний японец – при этом он с большой степенью вероятности принадлежит к самым богатым. А вот 10 процентов самых бедных живут приблизительно столько же, сколько средний житель Мексики или Аргентины. Программа ООН по развитию подсчитала, что эффект от неравенства в продолжительности жизни в Америке приблизительно в два раза сильнее, чем в Японии.
Другие показатели также в пользу Японии. Она занимает второе место в мире по достижениям в университетском образовании, сильно превосходя США по этому показателю. Даже в рамках своего медленного развития Японии удалось управлять своей экономикой так, чтобы сдерживать уровень безработицы. Во время всемирного финансового кризиса этот показатель достиг вершины в 5,5 процента; за двадцать лет «болезни» он не превышал 5,8 процента. Такая низкая безработица – одна из причин, почему японцы живут лучше, чем американцы.
На эти цифры мы можем смотреть лишь с завистью. Американская безработица и вообще слабый рынок занятости вредят среднему и рабочему классу в четырех аспектах.
Во-первых, страдают, что очевидно, те, кто теряет работу – а в Америке особенно, потому что до реформы здравоохранения и защиты пациентов в США (программа «Обамакер») они в слишком большой степени полагались на своих работодателей в вопросе медицинского страхования. Комбинация потери работы и заболевания ставила многих на грань банкротства или за ее пределы. Во-вторых, слабый рынок труда означает, что даже те, у кого есть работа, могут получить уменьшение рабочих часов. Официальный показатель безработицы кроется в огромных количествах американцев, согласившихся на работу с частичной занятостью не потому, что они этого хотели, а потому, что не из чего было выбирать. Но даже те, кто имеет полную занятость, получает меньше, потому что урезают рабочие часы. В-третьих, из-за того, что так много людей ищет работу и не находит ее, работодателям не нужно увеличивать зарплаты; зарплаты даже не поспевают за инфляцией. Реальные доходы уменьшаются – и это происходит с большинством американских семей среднего класса. Наконец, урезаются общественно-государственные расходы всех типов, столь важные для среднего и рабочего класса.
При помощи своего трехцелевого подхода – структурной, монетарной и бюджетной политики – Эйб, занявший пост в прошлом декабре, сделал то, что Америке следовало сделать давным-давно. Хотя структурная политика не была дополнена в полной мере, она, вероятно, будет включать меры, направленные на увеличение занятости, особенно среди женщин, и, надо надеяться, облегчать трудоустройство многочисленных здоровых престарелых. Это области, в которых США справлялись раньше и к которым теперь очень важно обратиться Японии для развития и равенства.
Хотя Япония долго акцентировала необходимость равного доступа к образованию для женщин, – что в результате привело к тому, что японские девочки получают лучшие оценки по естественным наукам, чем мальчики, и не так сильно отстают от них по математике, как американские девочки, – показатель занятости женщин в этой стране относительно низкий (49 процентов согласно Всемирному банку, против 58 процентов в США). Более того, поразительно низкое количество японских женщин – 7 процентов, согласно тому же источнику, – занимают руководящие должности.
Достижение большей занятости японских женщин с высшим образованием, конечно, в значительной степени вопрос социальных норм, а не государственной политики. И хотя государство может иметь лишь ограниченную роль в изменении социальных норм, оно может помочь: упростить активное участие женщин в рынке труда путем принятия мер, направленных на поддержку семей (вроде отпуска по беременности и учреждений по уходу за детьми), а также усилением законов против дискриминации. Государственная статистика обычно определяет неравенство по семьям – они не вникают в то, что происходит внутри семьи. В то же время неравенство внутри семьи может быть значительным и различаться от страны к стране.
Другие вероятные реформы обращаются к тому, что Япония, как и другие развитые промышленные страны, должна пройти некоторые важные структурные трансформации – перейти от промышленной экономики к экономике сферы услуг, приспособиться к сильным изменениям в относительных глобальных преимуществах, к реалиям изменения климата и к проблемам стареющего населения. Хотя ее мощный промышленный сектор долго показывал хороший рост продуктивности, другие сферы остаются в застое. У Японии есть потенциал расширить свою инновационность и на сферу услуг.
Учитывая старение населения, увеличение эффективности сферы здравоохранения будет иметь решающее значение; совмещение промышленного и технологического потенциалов с новыми диагностическими системами превратит Японию в арену, на которой можно будет сделать прорыв мирового уровня. Инвестиции в исследования и в высшее образование помогут обеспечить молодых японцев навыками и мышлением, необходимыми для успеха в мире растущей глобализации. Но рынки не производят подобные структурные трансформации самостоятельно, поэтому государственное урезание финансирования в таких ситуациях обычно глупо.
