И все же я был польщен. «Конечно, – ответил я. – Дай Рохану мой номер, с радостью с ним поговорю». Рохан перезвонил практически сразу и спросил, смогу ли я после обеда заскочить в Дом парламента, чтобы встретиться с его коллегами. К моему скептическому настрою добавилось еще и то, что я прогуливался по Лондону в редкостно теплую, солнечную погоду, одетый в обычный для таких случаев костюм – джинсы и майку. В то время я почти ничего не знал о британской политике, и мое воображение рисовало мне группу консерваторов из парламента как старичков в строгих костюмах, возможно, в белых париках и плащах. Я сказал Рохану, что одет не по случаю встречи в Доме парламента, но тот заверил меня, что беспокоиться не стоит, это будет неформальное собрание. По его голосу я предположил, что он должен быть довольно молод. Так что я сказал: отлично, почему бы нет?
Мои страхи по поводу неподходящей одежды оказались необоснованными, так же как и мои стереотипы в отношении тех, с кем я собирался встретиться. Рохан Силва, которому тогда было 27, уроженец Шри-Ланки, всегда выглядит так, будто последний раз брился дня три назад. Единственный раз, когда я видел его чисто выбритым, было в день его свадьбы, много лет спустя. Его старшему коллеге из той же небольшой группы, Стиву Хилтону, тогда еще не было и сорока, и он был одет в свой, как я потом узнал, любимый наряд – майку и баскетбольные шорты с символикой Лос-Анджелес Лейкерс. Мы встретились в кабинете старшего члена партии консерваторов, Оливера Летвина, который входил в небольшую группу Тори, работавших с Дэвидом Кэмероном и Джорджем Осборном, обоим тогда было чуть за сорок. Никто не носил парик, и я думаю, что министр Летвин был единственным, на ком был костюм.
Я произнес короткую импровизированную речь, и оказалось, что команда консерваторов считала, что наш подход к формулированию политических мер, который мы описывали в «Подталкивании», мог пригодиться для ребрендинговой кампании, которую затеяли Кэмерон и Осборн. Заявленная цель ребрединга состояла в том, чтобы сделать партию более прогрессивной и более «зеленой». После той встречи мы с Роханом продолжили разговор, из которого я узнал, что он ездил в штат Айова, чтобы поддержать Обаму в период президентской кампании в 2008 году. Мое представление о Консервативной партии стремительно менялось.
Рохан каким-то образом ухитрился купить десять экземпляров «Подталкивания», возможно, он поджидал на углу британского рынка, когда причалит следующий корабль, после чего он сложил книги стопкой на своем столе, приглашая случайных посетителей заглянуть в книгу. Однажды Дэвид Кэмерон – будущий премьер-министр – увидел эту стопку и спросил, не та ли эта книга, о которой он столько слышал. Рохан предложил ему полистать ее. Видимо, Кэмерону понравилось то, что прочитал, потому что позднее он включил нашу книгу в список литературы, рекомендуемой к прочтению на лето для членов парламента от Тори, хотя я подозреваю, что первый вариант этого списка составлял Рохан. Среди множества должностей, которые были у Рохана, значилась также и «ответственный за чтение».
В следующий раз я побывал в Лондоне весной 2009 года, когда участвовал в серии рекламных мероприятий с нашим новым британским издателем, посвященных выходу книги в бумажной обложке. Учитывая наш предыдущий опыт, я был удивлен, когда увидел на станциях метро рекламные постеры, на которых крупными буквами был напечатан вопрос: «А ВАС ПОДТОЛКНУЛИ СЕГОДНЯ?» На одном из мероприятий мне сказали, что я буду сидеть на ужине рядом с человеком по имени сэр Гус О’Доннелл. Вновь обнажая свое невежество, я спросил, кто это такой, и мне ответили, что он был Секретарем кабинета министров, это высшая государственная должность в Великобритании. Позже я узнал, что его часто называли ГОД (GOD – бог по-англ.), так звучала аббревиатура из первых букв его имени, но также это было знаком признания широты его полномочий. По сути, он управлял страной. И, что поразительно, он уже был в числе поклонников поведенческой экономики.
У лорда О’Доннелла, как теперь его зовут, потрясающая биография. Он получил докторскую степень в области экономики в Оксфорде, некоторое время преподавал, а потом ушел работать в правительство, где занимал много разных должностей, включая, что особенно примечательно, должность пресс-секретаря премьер-министра. Я никогда не встречал экономиста, который бы хоть день продержался в роли чьего-нибудь пресс-секретаря, не говоря уж о главе государства. После еще нескольких лет на разных государственных должностях он занял самый выскоий государственный пост в стране. У этой должности нет эквивалента в США, но я должен сказать, что после моего опыта общения с Гусом и его последователем Джереми Хейвудом, думаю, нам не помешала бы такая должность. Когда в мае 2010 года состоялись общие выборы и ни одна из партий не набрала большинства голосов, правительство поступило как обычно в таких случаях, т. е. передало бразды правления О’Доннеллу до тех пор, пока политики не решат, какие партии войдут в коалиционное правительство.
Оказалось, что консерваторы согласились войти в коалицию с либерал-демократами, Дэвид Кэмерон станет следующим премьер-министром, а Ник Клегг, лидер либерал-демократов, займет должность его заместителя. И кого же Клегг выбрал себе в главные советники? Ричарда Ривза. Между тем Рохан и Стив Хилтон стали старшими политическими советниками премьер-министра, если только слово «старший» подходит для того, кому еще не исполнилось тридцати. У них были большие планы, включая планы в отношении поведенческой науки, в реализации которых важную роль сыграет Гус О’Доннелл. Всего через несколько дней после приезда в Лондон я наткнулся на людей, которые смогли всерьез отнестись к идеям, изложенным в «Подталкивании», и понять, что их можно заставить работать.
Вскоре после соглашения о создании коалиции между Дэвидом Кэмероном и Ником Клеггом Рохан снова со мной связался. Новое правительство было серьезно настроено в отношении использовании поведенческой экономики и поведенческой науки в целом, чтобы сделать работу правительства более эффективной и результативной. Он хотел знать, не хочу ли я принять в этом участие. Конечно, я сказал «да». Мы написали «Подталкивание», слабо надеясь, что несколько человек из тех, кто принимает решения, смогут ее прочитать и найти для себя что-то полезное. С тех пор Касс работал со своим давним коллегой и другом по Школе правоведения в Университете Чикаго, который стал президентом США, а теперь вот и британцы заинтересовались.
По счастливому стечению обстоятельств, гения и времени, Дэвид Халперн был выбран для руководства этой миссией, у которой пока не было названия. Дэвид – не просто первоклассный социолог, который преподавал в Кембридже, он еще и служил главным аналитиком стратегического подразделения премьер-министра Тони Блэра. Из этого можно было сделать два вывода: у него были широкие познания и опыт в области того, как работает правительство, и у него была также внепартийная надежная репутация, что было бы чрезвычайно важно для создания команды, которая бы стала источником беспристрастной информации. Халперн был обаятельным и скромным. Если вы не можете поладить с Дэвидом Халперном, то что-то с вами не так.
Во время этого моего визита в Лондон вся команда выехала ненадолго в Париж, где психолог Оливье Улье пытался увлечь правительство Саркози идеями поведенческой науки. По дороге, в поезде, я горячо спорил со Стивом Хилтоном о том, как назвать нашу команду. Стив хотел использовать термин «изменение поведения», который, на мой взгляд, имел совершенно ужасную коннотацию. Дэвид Халперн и я настаивали на формулировке «Команда поведенческого анализа», которая и была в итоге выбрана. Принятие этого решение заняло почти все время путешествия до Парижа. В какой-то момент Рохан отвел Стива в сторону и велел ему уступить, указывая, очень проницательно, на то, что «не важно, как мы ее назовем, все равно все будут называть ее «подразделением подталкивания».
