Вспомните первую часть эксперимента, где мы использовали жетоны вместо наличных денег: у каждого испытуемого было свое личное значение стоимости жетона, которое соответствовало той сумме настоящих денег, которые они могли получить в конце эксперимента при условии, что у них останутся жетоны. Теорема Коуза говорит, что студенты с самым высоким значением стоимости жетонов сохранят эти жетоны до конца игры; это означает, что размещение имеющихся ресурсов происходит наиболее эффективным образом. И так на самом деле и произошло. Рынок работал отлично в соответствии с теорией, что, в свою очередь, означало, что транзакционные издержки никак не должны были мешать торгам.
Однако теорема Коуза должна работать не только в случае, когда в обращении находятся жетоны с присвоенной стоимостью. Теорема гласит, что то же самое должно происходить и тогда, когда мы заменим жетоны настоящими вещами, например кофейными кружками. Поэтому при замене в эксперименте жетонов на кружки в соответствии с теоремой Коуза те студенты, которым больше всех нравились их кружки, должны были остаться с ними до конца эксперимента, и, поскольку кружки раздавались случайным образом, примерно половина кружек должны были быть проданы. Тем не менее мы обнаружили, что объем торгов был гораздо ниже: ресурсы не были размещены так, как это предполагалось в теории. И причина заключалась в эффекте эндаумента: те, кому достались кружки, дорожили ими больше, чем те, кому кружки не достались. Другими словами, теорема Коуза работала только в теории, когда в торгах участвовали жетоны, которые можно было обменять на наличные деньги, однако она не работала на практике, когда речь шла о торговле настоящими вещами, такими как кофейные кружки. Итак, мы подвергли сомнению теорему Коуза на конференции по правоведению и экономике! Это была измена Родине.
Одним из досадных недостатков Университета Чикаго в то время (к счастью, сейчас такого больше уже нет) было то, что те исследователи, которые имели привычку громко и навязчиво разглагольствовать в терминах общепринятых норм Чикагской школы, могли рассчитывать на бесконечную терпимость со стороны окружающих. Одним из таких исследователей был Джон Лотт, который уже несколько лет находился в университете на правах стажирующегося внештатного профессора. Лотт стал известен благодаря книге под названием «Больше оружия, меньше преступлений». Как ясно из названия, основная идея книги в том, что, если каждому американцу разрешить иметь оружие, тогда никто не осмелится совершить преступление. Эту идею далеко не все исследователи разделяли.
[74] Лотт часто посещал конференции и активно участвовал в обсуждении докладов. Его стиль напоминал манеру питбуля.
Рис. 17. Рынок кофейных кружек и теорема Коуза (источник картинки, с благодарностью: Alex Berkowitz)
На этой конференции Лотт также присутствовал и выглядел явно раздраженным, поэтому я надеялся, что у него не было с собой оружия. Его жена Гертруда, тоже экономист, также сидела в аудитории и задала мне вопрос об эксперименте с кружками. Нельзя ли объяснить низкий объем торгов кружками транзакционными издержками? Я объяснил, что в эксперименте с жетонами мы исключили возможность такого объяснения, – в конце концов, транзакционные издержки в торгах с жетонами были теми же, что и с кружками, а жетоны торговались именно так, как предсказывала теория. Казалось, мой ответ ее удовлетворил, но тогда Лотт подоспел «на помощь». «Что ж, – сказал он, – а нельзя ли в таком случае просто назвать эффект эндаумента транзакционными издержками?» Я был шокирован этим комментарием: транзакционные издержки относятся к стоимости совершения сделки, а не к желанию ее совершить. Если мы можем так запросто переназвать предпочтения «издержками», тогда обсуждаемые модели поведения окажутся в рамках стандартной теории, а значит, саму теорию нельзя будет протестировать и она будет бесполезной. Поэтому вместо того, чтобы спорить с Лоттом, я повернулся к Познеру и спросил, согласится ли он теперь с тем, что я не самый антинаучный исследователь в этом зале. Познер улыбнулся и кивнул в знак согласия, а все, кто видел его в этот момент, засмеялись. Но сам Лотт не видел Познера, поэтому стал нервно спрашивать у соседей, в чем дело. Я быстро перешел к следующей части доклада.
Тот факт, что наиболее сильное сопротивление в отношении поведенческой экономики шло со стороны тех, кто больше всего был заинтересован в оправдании модели рационального агента, давало нам уникальную возможность подтвердить свои выводы. Разве эти возражения, которые мы слышали, не были еще большим подтверждением ошибки невозвратных издержек? Конечно, я не мог сказать своим критикам, что, отстаивая так яростно свои любимые теории, они просто цепляются за невозвратные издержки, но вместо этого я мог представить новые экспериментальные данные, которые мы также включили в нашу статью. Речь идет об эксперименте на основе игры «Ультиматум».
В обычной версии игры участники получают деньги, которые делят между собой. Мы придумали новую версию, в которой организатор эксперимента зарабатывает деньги! Мы попросили студентов принести по 5 долларов в класс, чтобы устроить демонстрацию эксперимента прямо на занятии. (Участие было добровольным.) После этого каждый студент заполнил анкету, указывая, как бы он распорядился 10 долларами в игре «Ультиматум», где источником денег являлись 5-долларовые взносы всех участников. Игроки указали свои предпочтения и как Предлагающие, и как Отвечающие, им сказали, что ту или иную роль они получат случайным образом, после этого их разбили на пары, в которых они не знали, кто был их напарником, играющим противоположную роль.
[75]
