Наступила очередь Дианы взять Джеймса за руку.
– Не было никакой лжи, – уверенно возразила она. – Я спросила, и ты сказал мне правду. – И улыбнулась ему: – Думаю, это прекрасное начало.
Глава 21
Как обычно, за несколько минут до восьми сработал будильник. Привычка семейства Арнольд просыпаться перед выпуском новостей переместилась и в Кембридж – вот уже больше семи месяцев, с самого начала войны, Диана не пропустила ни единой сводки Би-би-си. Хотя до сих пор ни о чем существенном не сообщали. Ну а вдруг?..
Внезапно она вспомнила, что не одна в комнате: на диванчике с ситцевой обивкой, укутанный одеялами, покрытыми сверху синей шинелью, лежал Джеймс Блэкуэлл. Из-под вороха одеял с края диванчика свешивались голые ноги. Судя по всему, ему было очень неудобно, однако он спал.
Диана включила радио на прикроватной тумбочке – приемник «Робертс» размером с небольшую буханку хлеба, – а сама тем временем накинула на плечи халат, поставила на плиту чайник и раздвинула занавески на окне над раковиной.
Снег больше не падал и уже потихоньку начинал таять. Пока она смотрела в окно, с крыши общежития напротив соскользнул огромный пласт мокрого снега и глухо ударился о землю, распугав стайку скворцов у поилки под карнизом. Джеймс оказался прав – весна наконец пришла.
О возвращении в Апминстер вчера вечером не могло быть и речи. На полпути из «Орла» им пришлось бросить машину и дальше пробираться в Гиртон по сугробам. Привратник спал, поэтому провести Джеймса к себе в комнату не составило труда. Ей было интересно, поцелует ли он ее (она бы не стала возражать, даже если бы дело не ограничилось поцелуем), но он вел себя безупречно. Отвернулся, пока она раздевалась и укладывалась в постель, и настоял, чтобы она тоже не смотрела, пока он будет снимать одежду, предупредив торжественным тоном, что «искры страсти могут разгореться, и тогда ты, Диана, налетишь на меня без стыда и угрызений совести».
Она беззвучно рассмеялась и уснула.
Сейчас, заварив чаю и юркнув обратно в постель, чтобы прослушать новости, она даже обрадовалась, что ночью между ними ничего не произошло, – тогда его вчерашние разглагольствования об «ускорении событий» отдавали бы своекорыстием и цинизмом. Несомненно, он выше этого.
Двумя минутами позже она трясла его за плечо:
– Джеймс… Проснись же, Джеймс! Послушай только! Передают новости. Немцы вторглись в Данию и Норвегию. Началось!
Он мгновенно соскочил с дивана и присел на корточки у крохотного приемника. Диана заметила, что вчера он даже не до конца разделся: на нем была довольно поношенная фуфайка и кальсоны. «Спасибо, Господи, за милости малые, – подумала она. – А впрочем, не такие уж малые…» Диана отвела глаза.
– Да, ты права, – вскоре процедил Джеймс. – Судя по всему, началось. Черт! Вчера мне все-таки следовало вернуться на базу.
– Не говори глупостей. Ты улетел бы с дороги через первые пару миль. А сейчас уже подтаяло. Одевайся, я тебя провожу.
Двадцать минут спустя, пройдя с безразличным видом мимо разгневанного привратника, Диана с Джеймсом стояли в слякотном месиве у машины.
– Надеюсь, этот охранник не устроит тебе неприятностей? – спросил Джеймс.
– Кто угодно, только не он, – рассмеялась Диана. – Он хорошо ко мне относится, все будет в порядке.
Джеймс на мгновение задумался.
– Знаешь… Я надеялся, что до моего отъезда нам удастся вместе пообедать. Чуть только у нас появляется немного времени, чтобы узнать друг друга, проклятая война тут как тут. Как же это мне надоело…
Она прижала затянутые в красные перчатки ладони к его щекам.
– Мне тоже. Но мы ведь и узнали… Вчера вечером, в «Орле». И на самом деле узнали гораздо больше, чем если бы мы встретились не во время этой дурацкой войны. По крайней мере я – точно. Ты был честен и открыт со мной.
Он притянул ее к себе.
– Я должен был сделать это вчера вечером.
Этот первый поцелуй, как поняла позже изумленная Диана, оказался точкой, начиная с которой все разрозненные части ее существа – целеустремленность, жажда любви и страсти, желание иметь детей – стали понемногу сближаться и даже на какие-то считаные мгновения почти слились в одно целое.
Джеймс Блэкуэлл отступил на шаг назад и улыбнулся:
– Не знаю, Диана, скоро ли нам доведется увидеть друг друга. Обещаю звонить. И писать. Это будет нелегко, нас могут отправить во Францию или даже в Норвегию… Но я приеду, как только появится шанс. Даю тебе слово.
В следующее мгновение он решительно сел за руль, мотор кашлянул и ожил, и миниатюрный автомобиль, слегка вильнув, заскользил прочь по тающему снегу.
В потоке машин в южном направлении Джеймс поддал газу и решил, что разыграл самую эффектную сцену расставания в своей жизни.
Глава 22
– Нет, папа, вряд ли «Спиты» будут отправлять в Норвегию. По крайней мере, я об этом не слышал.
Джон отхлебнул пиво и приставил трубку телефона к другому уху.
– Вообще-то нам не полагается об этом рассказывать, – продолжал он. – Как сейчас говорят, «болтун – находка для шпиона». В газетах пишут об авианосце, нашпигованном «Гладиаторами» и «Сордфишами». Впрочем, как допотопным бипланам выступать против гитлеровских скоростных истребителей, остается только догадываться. Вроде собираются послать еще несколько «Харрикейнов», что слегка уравняет шансы. Но приказов пока не поступало. По общему ощущению, в Норвегии будет лишь прелюдия, а настоящее побоище начнется, как и в прошлый раз, во Франции и Бельгии. Но мы готовы, папа. Не далее как вчера мы разговаривали с Джеймсом о том, что сил нет ждать начала, чтобы поскорее со всем этим разделаться. Люди устали бесконечно слоняться без дела.
Мистеру Арнольду, жадно внимавшему словам сына на другом конце провода в Холборне, это состояние было хорошо знакомо. Четверть века тому назад в резервном формировании, расквартированном у самого Западного фронта, он с таким же нетерпением рвался в бой. Пусть случится что угодно, только бы наступил конец этому изматывающему нервы ожиданию непонятно чего. Впрочем, так казалось лишь до тех пор, пока они впервые не попали на передовую. Когда сидишь на стрелковой ступени в залитом водой окопе и ждешь команды в атаку, вещи представляются по-иному. Совсем по-иному.
– Все это так, Джон, – сказал он. – Начало уже близко, поверь мне. Тебе, случайно, не собираются дать увольнительную? Нет? Вообще-то, я и сам так думал. Тогда удачи, сынок. Мы с мамой постоянно говорим о тебе. Да… да, конечно. До свидания… Да, пока.
Он бережно положил трубку и посмотрел в окно – единственное во всей конторе, откуда открывался чудесный вид на купол собора Святого Павла. Но, как часто случалось в те дни, почерневшему от копоти творению Рена не удалось завладеть вниманием мистера Арнольда. Перед его глазами их единственный сын (все еще мальчишка, несмотря на стремление держаться в рамках безупречной светскости и добытый нелегкой ценой профессионализм) пристегнулся ремнями в кабине, надел кислородную маску и взлетел в небо, чтобы вступить в схватку с врагом. Чтобы умереть? Возможно. Война забирает и хорошо подготовленных, и бестолковых, и всех, кто между ними. Об этом мистер Арнольд узнал в битве на Сомме.
