– Каким он был? – заинтересованно спросила Диана.
Элен рассмеялась.
– Вы имеете в виду, красивый ли? Нет. Он тоже был офицером, как и ваш отец, но походил на лягушонка. Едва он пошел на поправку и попытался со мной флиртовать, я так ему и сказала: «Ты – английский лягушонок». Повторяла много раз. Но он лишь хохотал в ответ. Сказал, что он учитель и будет учить меня английскому. И сдержал слово. Он был очень терпелив со мной, и однажды днем, когда он уснул, я посмотрела на его лицо и вдруг поняла, что влюбилась.
Диана слушала как завороженная.
– А где вы поженились, во Франции или в Англии?
– В Англии, в Манчестере. Там жили родители Джеральда. Мои страшно разозлились, узнав о помолвке с англичанином. И когда я сказала, что свадьба будет в Англии. – Она улыбнулась. – Их утешало только то, что он католик. Мы поженились в прелестном соборе в самом центре города. А на следующий день на поезде укатили в Лондон, откуда Джеральд пересел в воинский эшелон. Я же отправилась обратно в Руан.
Элен сделала глоток вина.
– Больше я его не видела. Несколько дней спустя он погиб под обстрелом. Никто из его окопа не выжил, и тел тоже не нашли. Ни одного. Новость пришла на следующий день после того, как я обнаружила, что беременна. Моей Мари. История, похожая на вашу с Джеймсом, Диана. Мы успели зачать новую жизнь до… до…
Она умолкла.
На этот раз Диана коснулась руки Элен.
– Мне очень жаль… Но почему вы мне это рассказываете?
Собеседница вздохнула.
– Потому что я испытывала в точности то же, что и вы, дорогая. И не однажды. Приехав в Англию навестить родителей Джеральда, я видела его и слышала его голос повсюду – в поездах, в автобусах, в кафе. Казалось, я схожу с ума. Как-то раз я слышала, как он смеется у меня за спиной – так смеяться мог только Джеральд. Обернулась и на мгновение увидела моего лягушонка, но он вдруг превратился в совершенно другого человека. А я расплакалась, потому что была совершенно уверена, что видела именно его. Так же, как и вы, Диана. Так же, как и вы.
Диана допила вино и, крепко задумавшись, вновь наполнила бокал.
– Наверное, потому, что тела Джеральда так и не нашли, – проговорила она. Это было утверждение, а не вопрос.
– Да. Вы совершенно точно уловили суть, дорогая. Наверное, очень важно увидеть тело… или хотя бы поговорить с тем, кто видел. Это делает смерть réalité… Так с ней легче смириться, я думаю.
Диана долго молчала.
– Спасибо, Элен, – наконец сказала она. – С вами я словно очнулась после странного сна. Больно… очень больно… отказываться от того, в чем я была так уверена, но ваши слова о том, что Джеймс не попытался меня найти или сообщить о себе, и все, что вы пережили после гибели мужа… Да, конечно, вы правы. Я все напридумывала.
Элен улыбнулась.
– Как и многие женщины вроде нас, Диана. Мы должны помогать друг другу принять правду такой, какая она есть. Я знаю, что никогда не увижусь с моим Джеральдом. Возможно, и вам следует думать так же о своем Джеймсе.
– Да, полагаю, у меня получится. – Диана встала. – Я не могу остаться до конца обеда. Мне нужно домой, к дочери. Попросите Армана записать это на мой счет. Я расплачусь до конца недели.
– Bien sûr
[16]. Спасибо. – Элен тоже встала, коснулась ладонями лица Дианы и поцеловала ее в обе щеки. – Надеюсь, я была не слишком безжалостна.
Диана улыбнулась.
– Нет, Элен. Наоборот, вы меня спасли.
Она пошла в сторону Английской набережной.
– Вы придете еще? – крикнула ей вслед Элен.
– Конечно, – отозвалась Диана, обернувшись. – Я ведь хожу сюда совершенствовать свой французский, так?
Она помахала рукой и пошла дальше.
Глава 42
Следующим утром Элен сильно припозднилась на рынок. Она терпеть этого не могла: бо́льшая часть рабочего дня потеряна – если вообще еще остались поставщики, у которых можно пополнить запас товара. К этому времени они уже вполне могли разбежаться по домам.
Торопливо шагая по узким закоулкам в направлении Кур-Салея, Элен трогала языком новую пломбу. Посреди ночи она проснулась от нестерпимой зубной боли. Как бывшая медсестра, дантистов она не боялась и к открытию стоматологического кабинета уже сидела в приемной.
Друзья иногда подтрунивали на ней, говорили, что в ней очень легко узнать медсестру, и при этом ничуть не преувеличивали. Свою профессиональную компетентность Элен носила словно удобную и практичную одежду. Как на собственном опыте убедилась Диана, было очень легко довериться ее добрым серым глазам, внимательно глядящим из-под широких, плавно изогнутых бровей. Каштановые волосы, уже подернутые сединой, были собраны на затылке в аккуратный шиньон. Даже рабочая одежда Элен чем-то напоминала больничную униформу: женщина отдавала предпочтение платьям из хлопчатобумажной ткани в зеленую или розовую полоску со строгими воротничками из белого кружева. Ни разу ее не видели в обуви на каблуках, Элен всегда носила туфли на плоской подошве.
Сейчас она сама не знала, зачем спешит. Уже перевалило за десять, оставшуюся часть утра можно потратить на мелкий ремонт палатки, который она откладывала с самой весны. Оба шарнира откидной деревянной панели требовали замены, металлическую ручку горизонтальных жалюзи еще прошлой осенью смял удар фургона поставщика с неумелым водителем.
Элен открыла кошелек. Да, у нее достаточно франков для покупок, в банк можно не заходить. Она ни в коей мере не была богатой, но и в нужде не жила. Ей до сих пор платили небольшую пенсию за Джеральда от британской армии (Элен так и не вышла замуж второй раз), а у дочери, зачатой в манчестерском отеле в первую брачную ночь, замечательно шли дела в Париже, где она работала в одном из магазинов модной одежды, массово открывавшихся в послевоенные годы. Мари иногда посылала чеки, «просто чтобы помочь, Maman», и Элен с радостью их принимала.
В общем, денег хватало, чтобы снимать в долгосрочную аренду квартиру с двумя спальнями в доме на параллельной Английской набережной Рю-де-Франс. Эта улица была менее фешенебельной, чем прибрежные кварталы, но все же вполне представительной, и в окне одной из спален, если правильно встать, даже немного виднелось море.
Элен направилась в расположенную сразу за Рю-де-ля-Префектюр quincaillerie – старейшую в Ницце лавку скобяных товаров. Жители шутили: если вздумается сменить ручки паланкина, здесь они найдутся на любой вкус.
Десять минут спустя, копаясь в ящике с шарнирами, Элен вдруг почувствовала – началось. Давненько ее не беспокоили эти ни с чем не сравнимые ощущения.
Она замерла. Ошибки быть не может: состояние сильной усталости, будто вот-вот залихорадит. Исподтишка подкрался неясный страх, окутал темным покрывалом.
