Шеви проводила глазами двух молодых женщин, сошедших с экипажа: в огромных шляпах и юбках в миллион слоев каждая.
«Одежда для леди? – подумала она. – Только не в этой жизни».
Шеви разбудил вертикальный луч света, прорвавшийся в комнату сквозь щель в занавесках. Сначала она изо всех сил старалась не замечать его, но как бы она ни поворачивала голову, луч словно преследовал ее, пробиваясь сквозь закрытые веки. В конце концов, собрав остатки сил, она натянула себе на голову подушку и вот-вот снова погрузилась бы в сон, если бы не овцы.
«Овцы? Но разве овцы, наоборот, не помогают людям засыпать?»
Подсознание Шеви выдало идею, что она могла бы попытаться сосчитать этих овец.
«Нет, – подумала Шеви. – Не стану я считать никаких овец».
Однако разум – сам себе хозяин, и, независимо от Шеви, он уже начал прикидывать, сколько овец может быть в стаде, исходя из различий в их блеянии.
«Удивительно: каждая овца – это отдельная маленькая личность, если внимательно прислушаться».
Именно эта мысль и заставила Шеви открыть глаза. Мысли вроде этой может оказаться вполне достаточно, чтобы вышвырнуть сотрудника из Бюро, если только он осмелится озвучить ее психиатру.
– Овцы! – простонала она. – Ну откуда здесь, на Бэдфорд-сквер, могут взяться овцы, да еще в такую рань?
Она села в кровати, тут же увидела, что это не ее привычная койка, а широченное латунное сооружение, украшенное сверх всякой меры оборками, лентами и вышитыми подушками, и вспомнила, что она вовсе не на Бэдфорд-сквер.
– Значит, это был не сон, – вздохнула она. – Какая жалость.
Шеви стянула с себя легкое, как пух, одеяло, выбралась из кровати и поплелась по пышному ковру к пурпурным бархатным шторам, отделанным золотыми шнурами с кисточками.
Она постояла возле высокого подъемного окна, глядя вниз на аккуратные викторианские домики, населенные главным образом служащими и торговцами, скромно прячущими свои производства от глаз более значительных граждан города.
Ей припомнилось кое-что из того, о чем говорил Харизмо вчера за ужином.
«Герцог Вестминстерский, который часто обращается ко мне за консультациями, живет неподалеку от Гросвенор-сквер, и у меня есть телефоническая линия, проведенная прямиком в его кабинет. Мне всего лишь нужно взяться за трубку, и один из самых могущественных людей Великобритании будет внимательнейшим образом слушать все, что я скажу».
Кем бы он ни был, этот Харизмо, влиянием он пользовался огромным. Даже забавно, что один и тот же человек имеет прямую телефонную линию и к герцогу Вестминстерскому, и к Отто Маларки.
Взгляд Шеви вдруг зацепился за пожилого мужчину, который шел по дорожке между живыми изгородями, ведя за собой на веревке четырех овец.
«Четыре, – подумала Шеви. – Так я и думала».
Харизмо приказал горничной забрать одежду Шеви и сжечь ее, пообещав, что девушка сможет выбрать себе в гардеробе что-нибудь более подходящее для молодой леди из приличного общества. Распахнув просторный деревянный шкаф, Шеви обнаружила, что его половина, отведенная для женской одежды, вмещает всего два платья с объемными турнюрами, тогда как половина, предназначенная для мужского платья, содержит неплохой выбор городских и охотничьих костюмов. Шеви выцепила из нее бриджи для верховой езды, сшитые, скорее всего, для мальчика-подростка, заправила их в высокие, до колен, охотничьи сапоги и довершила свой наряд хрусткой белой сорочкой.
«Надо нам отсюда выбираться, – подумала она. – Не доверяю я этому Харизмо: слишком уж он с нами ласков. И к тому же для человека из прошлого он чересчур много знает о будущем. А в его дар предвидения я не верю ни на грош».
Прижав ухо к двери, она услышала голоса: где-то внизу оживленно разговаривали.
«Не сомневаюсь, что страстный поклонник талантов хозяина, малыш Райли, вываливает ему все, что только приходит в голову».
Вместе со звуками до нее донесся аромат кофе и свежеиспеченного хлеба. Шеви тут же почувствовала, что просто умирает от голода, несмотря на роскошный пир, который Тайбор Харизмо устроил им накануне вечером.
«Цыпленок, цесарка, индейка, фазан. Интересно, сколько птиц может слопать один человек в один присест?»
Она повертела расписную дверную ручку и с некоторым замешательством обнаружила, что дверь заперта.
«Странно. И с чего бы нашему предполагаемому благодетелю держать меня взаперти?»
Согласно выводам Шеви, это был всего лишь еще один пункт в длинном списке улик против Харизмо.
«У этого человека есть какая-то связь с миром будущего. Он замешан во всей этой истории, и, если повезет, сможет указать нам путь домой».
Однако, решила Шеви, прежде чем набрасываться на него со своими подозрениями, разумнее будет оглядеться вокруг и добыть хоть какие-то доказательства.
«Я федеральный агент, – подумала она. – И совать нос в разные темные делишки – это лучшее, что мы умеем».
Окно тоже оказалось заперто, что несколько притормозило деятельность Шеви. Отыскав подушку, на которой был вышит портрет самого хозяина дома, она прикинула, что можно было бы приложить ее к стеклу и как следует врезать Харизмо по носу локтем.
Однако высаживать оконное стекло – не лучшая идея. Звон будет слышен на большом расстоянии, а в домиках и мощеных двориках вокруг полно народу. Как только она поднимет шум, на нее уставятся сотни глаз.
«С этим Харизмо что-то не так. Либо он сам из будущего, либо хорошо знает кого-то оттуда, но дело не только в этом. Я чую в нем что-то недоброе, и это чувство основано не только на косвенных доказательствах и дурацкой маске, от которой у меня мурашки бегут по спине».
Не просто подозрение – уверенность. Что-то, отложенное в памяти, что она никак не может вытащить на поверхность.
«Давай же, подсознание… Где же ты, когда наконец понадобилось?»
Должен быть еще какой-то выход отсюда, кроме как через окно. Шеви потратила пару минут, простукивая стены в поисках тайного хода, который, судя по фильмам, должен быть в каждом уважающем себя викторианском особняке, однако никакого гулкого эха она не услышала: только глухой стук прочной кирпичной кладки. Потом она заметила шелковый экран, тоже с вышитым портретом Харизмо. Она с легкой досадой пнула экран носком сапога, ни на что особенно не рассчитывая. За экраном оказался камин с букетами из сухих цветов на мраморной полке.
«Дымоход. Гаррик пробрался в «Гарден-отель» через дымоход. Вот уж никогда не думала, что стану пользоваться его приемами».
Шеви встала на колени и сунула голову в камин, рассматривая выложенную красным кирпичом дымовую трубу. То, что кирпичи красные, было видно даже сквозь чешуйчатый слой сажи, благодаря лучу света откуда-то сверху.
«Свет, – подумала Шеви. – Это означает, что этажом выше тоже есть камин».
