Я никогда не видел, чтобы в кинотеатре, полном детей, было так тихо, как на «Коралине». Эта тишина, вкупе с неспешным ходом фильма, оставляла время для размышлений.
Во-первых, мне не давал покоя тот факт, что одного из детей в фильме зовут Уайборн (Wyborn), а по-простому Уайби (Wybie), что созвучно фразе «зачем рождаться?» (why be born?). Казалось, у Уайби нет родителей, а только строгая бабушка. У меня это вызвало ассоциацию с рассуждениями о нежеланных детях и абортах во «Фрикономике».
Во-вторых, голоса двух героев мультфильма принадлежат Дакоте Фэннинг и Тери Хэтчер. А в предыдущем виденном мной мультфильме («Вольт») звучали голоса Майли Сайрус и Джона Траволты. Список звезд, которые в последнее время дали свои голоса мультперсонажам, можно продолжать и продолжать: Эдди Мёрфи, Дастин Хоффман, Камерон Диас, Джон Гудмен и т.д.
Почему же герои мультфильмов столь часто разговаривают голосами знаменитых актеров?
Гипотеза первая: звезды качественнее делают озвучку. Но я почти уверен, что это не так. Наверняка есть масса актеров озвучивания и чтецов аудиокниг, у которых нет внешних данных для появления на экране, но которые имеют замечательные голоса.
Гипотеза вторая: звезды не требуют большие гонорары за свои голоса. Судя по тому, что я читал в The New York Times и других газетах, озвучка мультфильма не отнимает много времени и сил. Если так, возможно, плата актерам составляет лишь небольшую часть расходов на фильм. Но мне плохо в это верится. Во всяком случае, это не всегда так. Я читал, что Камерон Диас и Майку Майерсу заплатили по $10 млн за их участие в «Шреке-2».
Гипотеза третья: людям нравится слышать голоса звезд. Но и это сомнительно. По-моему, за редкими исключениями, зрители даже не распознали бы голоса звезд, если бы не видели титры.
Гипотеза четвертая звучит странно, но экономистам понятна. Дело не в том, что знаменитости лучше делают озвучку, и не в том, что зрителям нравится слышать их голоса, и не в том, что звездам мало платят. Дело в другом: знаменитых актеров нанимают для озвучки именно потому, что они обходятся дорого. Чтобы хотеть и мочь предложить многомиллионные контракты звездам за озвучку, которую менее известный актер сделает за $50,000, продюсер должен быть уверен, что фильм станет хитом. Стало быть, звезду нанимают лишь с целью показать: продюсер считает свой продукт блокбастером.
Хотя в конечном счете ни одна из этих гипотез меня полностью не удовлетворяет.
Стоит ли платить $36,09 за протухшую курицу? (Стивен Дабнер)
Недавно в Нью-Йорке была проездом моя старая приятельница, и поздно вечером мы отправились в ресторанчик в Верхнем Вест-Сайде. Трилби заказала бургер и омлет с сыром бри без хлеба, а я — жареную курицу с картофельным пюре. Обслуживали медленно, но нам было о чем поговорить, и мы не обращали внимания.
Вид у принесенной курицы был подозрительный, однако я ее попробовал. Она оказалась настолько протухшей, что я выплюнул кусок в салфетку. Тошнотворная тухлятина с мерзким запахом. Я позвал официантку — хорошенькую рыжеволосую девушку. Она сделала подобающее случаю испуганное выражение, унесла тарелку и принесла меню.
Пришла менеджер, брюнетка с длинными волосами и французским акцентом, постарше официантки. Извинилась и сказала, что повара сейчас все выяснят: может, дело в пряностях или в масле.
Я позволил себе усомниться. На мой взгляд, сказал я, ваша курица просто несвежая: я часто готовлю курицу и знаю, как она пахнет, когда просрочена. Трилби согласилась: запах чувствуется на другом конце стола, а может, и ресторана.
Менеджер заупрямилась. Мол, курицу завезли только утром. Ничего себе отговорка! Все равно что сказать: «Такой-то не мог совершить убийство сегодня, поскольку вчера он его не совершал».
Менеджер ушла и через пять минут вернулась. Сказала, что мы правы. Курица оказалась неважной. Повара во всем разобрались, поняли, что продукт с душком, и сейчас все выбросят. Победа! Но для кого? Менеджер снова извинилась и предложила мне бесплатный десерт или напиток. Подождите, сказал я, мне нужно чем-нибудь заесть эту курицу. Я заказал морковно-апельсиновый суп с имбирем, картофель фри и тушеный шпинат.
Мы неплохо пообедали, хотя у меня во рту оставался (да и сейчас еще остается) вкус тухлой курицы. Трилби выпила бокал вина еще до того, как мы сделали заказ, а затем еще один во время еды (совиньон-блан). Я пил воду. Забирая наши тарелки, официантка снова спросила, не хотим ли мы бесплатный десерт. Нет, спасибо. Только кофе.
Беседуя с Трилби, я упомянул, что недавно брал интервью у Ричарда Талера, разрабатывающего теорию поведенческой экономики (это такая попытка повенчать психологию с экономикой). Мы с Талером за обедом прикидывали, какие небольшие эксперименты можно было бы провести (например, что, если предложить официанту огромные чаевые в обмен на особое обхождение?), но так и не решились. Мою собеседницу заинтересовал этот вопрос, и мы продолжили денежную тему. Я упомянул об «эффекте якоря» (отлично известном, в частности, продавцам подержанных автомобилей): установите цену, допустим, на 100% выше необходимой, и можете обеспечить себе 50%-ную выгоду.
Потом мы стали планировать, что скажем, когда нам выпишут счет. Один неплохой вариант: «Спасибо, нам не нужен бесплатный десерт, но с учетом происшествия с курицей мы рассчитываем, что весь наш заказ оплатят за счет ресторана». Это установит якорь на 0% счета. Другая возможность: «Спасибо, нам не нужен бесплатный десерт, но с учетом происшествия с курицей спросите, пожалуйста, менеджера, как быть со счетом». Это установит якорь на 100% счета.
Тут как раз официантка принесла счет. В нем стояла сумма $31,09. То ли я застеснялся, то ли заспешил, то ли, более вероятно, не захотел показаться скрягой (деньги — тонкая вещь), но остановился я на второй возможности: «Узнайте, пожалуйста, у менеджера, нельзя ли что-нибудь придумать со счетом». Официантка с улыбкой ответила, что мы уже выпили бесплатно два бокала вина. Мне это показалось неубедительным: вино пила Трилби, пока я источал аромат тухлой курицы. Впрочем, официантка, все еще улыбаясь, послушно взяла счет и отправилась за менеджером. Та пришла моментально, опять же с улыбкой.
— С учетом происшествия с курицей, — повторил я, — нельзя ли что-нибудь придумать со счетом?
— Мы не взяли с вас деньги за вино, — ответила менеджер доброжелательным тоном хирурга, который собирался удалить обе почки, но решил ограничиться лишь одной.
— Это лучшее, что вы можете мне предложить? — спросил я, все еще не готовый установить якорь на 0%.
Она посмотрела на меня внимательно, но все еще дружелюбно. Было ясно, какие финансовые и психологические расчеты ее занимают: подобные оценки каждый из нас делает изо дня в день. Она прикинула, что я не из тех, кто устроит скандал. В конце концов я вел себя вежливо, ни разу не повысил голос и не сказал громко слово «тошнотворный» или «тухлый». И она решила, что так все и пойдет дальше. Она прикинула, что я не отшвырну стул и не заору; не встану возле ресторана, объясняя потенциальным клиентам, как мне пришлось выплюнуть курицу и как просроченной оказалась вся партия; не буду шуметь, предполагая, что либо повара учуяли тухлятину и сознательно скормили ее посетителям, либо не учуяли, а значит, настолько витали в облаках, что в любую тарелку может попасть все что угодно — ложка, щепка, инсектицид... Сообразив все это, она сказала: «Да». Да, это лучшее, что они могут мне предложить.
