Причина всего этого набора раздражения, злобы, растерянности и непонимания в том, что Интенациональный Союз фактом своего возникновения бьет в самую серцевину духа и буквы «ельцинизма», пораженческой эпохи демонтажа советской цивилизации, которая началась после 1991 г. Тем самым подрывается смысл существования всех тех, кто сделал ставку в своей политической, экономической, метафизической и прочих карьерах именно на поражение СССР в холодной войне.
ИнтерСоюз – не как фактическое движение, а как стоящий за ним замысел, – это предъявление счета к истории по выданным ею в свое время долговым обязательствам. История задолжала советскому народу, потому что советский проект давал существованию человечества новый смысл и новое дыхание; однако реализация этого проекта была прервана в значительной мере искусственно не только по объективным, но, в первую очередь, по субъективным причинам. Сегодня наступает то предельное время, когда мы можем предъявить истории этот счет, открыть дорогу к восстановлению постсоветского пространства как великой интегральной цивилизации.
Этой надежде, этой возможности противостоит политическая болезнь «ельцинизма».
Суть «ельцинизма» легко понятна через исторические аналогии. Это своего рода русифицированная версия турецкого кемализма. В 1918 г. Османская империя – многонациональная монархия, худобедно отвечавшая за населявшие ее народы, – потерпела поражение в войне против Антанты. И тогда поднялась фигура Кемаля Ататюрка, радикального националиста, который заявил: «Мы, турки, слишком долго отвечали за других, которые этого вовсе и не стоят! Теперь будем отвечать только за себя». К чему это привело? К тому, что историческая наследница Восточной Римской империи превратилась в заштатное бюрократическое государство Третьего мира, совмещающее задачи передового натовского плацдарма с функциями дешевого курорта для среднего класса, этакой гламурной версии Крыма.
Такую же роль «ельцинизм» уготовил России и всем республикам бывшего СССР.
В то же самое время, когда Кемаль Ататюрк добивал «больного человека Европы» (расхожее прозвище Османского халифата в XIX веке), превращая его в «процветающий» азиатский труп, Ленин сумел пересобрать распавшуюся царскую империю на платформе интернационализма, превратив Советскую Россию в духовную сверхдержаву не за счет чудо-оружия, которого тогда не было, а за счет чудо-идеи, которая равно взывала к сердцу и китайского кули, и американского докера. Напомню, что никакая 11-ая армия Фрунзе не смогла бы «присоединить» мусаватский Баку и эмирскую Бухару к советскому проекту, если бы не могучие силы, поднявшиеся из глубин самих этих национальных окраин… Те же самые силы, которые боролись за сепаратизм в царскую эпоху, стали силами интеграции в эпоху советскую!
«Советская» партноменклатура не с Горбачева, а гораздо раньше взяла курс на сговор с империализмом и капитуляцию перед Западом: уже в 70-ые годы в умах референтуры («белых воротничков») получила прописку идея «конвергенции». Одновременно с этим стали проявляться националистические тенденции, понемногу началась игра на раскол и противостояние между народами СССР – то, что пышным цветом расцвело в горбачевскую эпоху драматическими событиями в Алма-Ате, Оше, Ташкенте, Тбилиси, Карабахе и т. д.
В конце этого бесславного коллапса советского пространства партноменклатура приняла «волевое решение» признать свое идеологическое и цивилизационное банкротство в противостоянии с Западом или, как тогда эвфемистически выражались, с «рыночной экономикой». Номенклатура рассчитывала на долю в мировом пироге, присвоенном империалистическими правящими элитами. Но, естественно, была обманута. Выпавший из проекта политический класс, не имеющий иных интересов, кроме шкурных, не может состояться даже как хищник и рано или поздно обречен быть уничтоженным теми, кого он рассчитывал взять в «партнеры».
Поучительно, что развал СССР преподносился народу совершенно в кемалистских терминах: «Россия освобождается от СССР!» Один из упреков, адресованных советской эпохе, заключался в том, что в СССР не существовало собственно российской компартии и республиканской Академии наук! Явные признаки колониальной порабощенности советским монстром.
Вся эта неокемалистская дребедень – не только достояние обветшавшей ельцинской риторики. По сей день страна отмечает праздник «День свободной России». Надо полагать, от Киргизии…
Неокемализм-ельцинизм сегодняшней России – это символ веры паразитов всех мастей, для которых сама идея непризнания поражения СССР в холодной войне уже есть вызов и угроза их паразитическому будущему, начало конца бесстыдного пиршества на «останках» СССР.
Одна из расхожих попыток оболгать Интернациональный Союз – это утверждение, что проект-де обращен к «пришлому элементу», занимается «гастарбайтерами», организует их в ущерб коренному населению, посягая на рабочие места и уровень зарплаты. На этой площадке сходятся и маргинальные национал-шовинисты, и праволиберальные экономисты, бравирующие своей «патриотичностью».
Однако, ИнтерСоюз обращен, в первую очередь, не к киргизам, таджикам или молдованам; он обращен именно к народу России и представляет собой символический билет в будущее.
Да, интернационалистское духовное наследие советской эпохи еще живо в коллективном бессознательном, объединяющем народы нынешнего СНГ. Но из членораздельной сознательной сферы высказываний интернациональная идея практически вытеснена усилиями национал-демагогов, причем, не только в России, но и во всех бывших советских республиках. ИнтерСоюз возрождает сам дискурс, саму возможность говорить открыто об интернационализме как о той платформе, на которой люди должны реализовывать свою подлинную человеческую сущность, бороться за социальную справедливость, отстаивать свое право на то, чтобы их жизнь имела исторический смысл, а не была тем, во что ее хотят превратить заправилы либеральной экономики: случайным существованием анонимной пыли на ветру.
ИнтерСоюз – это удар по насаждаемому мировоззрению люмпенов, запрограммированных откликаться на неонацистские слоганы. ИнтерСоюз – это также напоминание так называемому среднему классу о том, что праволиберальные лидеры – как «государственники», так и «космополиты» – ведут его к нравственному разложению и дегуманизации, т. е. в итоге к полному социальному краху.
ИнтерСоюз представляет собой практическую инициативу по формированию новой этики солидарности. Номенклатура много сделала для того, чтобы выхолостить прежние формулировки советской эпохи, превратить их в бессодержательные лозунги, вызывавшие раздражение как у широких слоев населения, так и у скептической интеллигенции. Центральной ошибкой того времени было отсутствие в интернационалистской теме и вообще в понимании справедливости религиозной базы. Сам интернационализм есть, в конечном счете, понятие теологическое, поскольку строить его на общности экономических интересов, на пресловутой «солидарности трудящихся» – дело бесперспективное.
Именно поэтому новая этика солидарности должна быть этикой в основе своей религиозной. Только через призму теологического мировоззрения можно реально понять смысл истории и масштаб тех задач, которые стоят перед нашей страной. Теологию в этом вопросе нельзя заменить даже пафосом Маяковского при всей его поэтической гениальности. Ибо без религиозного измерения весь накал советского «революционизма» вылетает попросту в трубу.
