Сложились две Антанты. «Малая» стала санитарным кордоном, изолирующим Советскую Россию, и вплоть до середины ’30-х годов попала под руководство Англии, Франции и, в меньшей степени, США.
Именно этот период сформировал базовое самоощущение и, так сказать, политико-цивилизационную самоидентификацию у всех этих стран, протянувшихся между Адриатическим и Балтийским морями. Характерной чертой их обществ была традиционная маргинальность, зависимость от иностранного владычества – турецкого, австрийского или российского, смотря по обстоятельствам, комплекс неполноценности по отношению к центрам европейской цивилизации, к которой они себя причисляли, повышенная враждебность по отношению к «Востоку», с которым ассоциировалась отсталость, полицейский бюрократический гнет и неприятие буржуазно-либеральных ценностей, которые в какой-нибудь Праге или Бухаресте воспринимались гораздо серьезнее и пафоснее, чем, например, в том же Париже.
Вот этот набор черт политической психологии определяет первичную физиономию Восточной Европы, ее, так сказать, бессознательное кредо.
С середины 30-х в «малой» Антанте стали побеждать германское и, в меньшей степени, итальянское влияния. Даже в традиционно германофобской Польше рейтинг национал-социалистского режима стоял очень высоко.
Это было связано со стремительной люмпенизацией восточноевропейских обществ, с компенсаторным ростом этнического популизма, возможно, с исторической памятью о военно-духовной доминации тевтонов. Так или иначе, практически вся «малая» Антанта была включена в непосредственную сателлитную орбиту Берлина. Что произошло с Восточной Европой в ходе тяжелейшей, кровопролитнейшей битвы, которая прокатилась через эти страны с Востока на Запад, завершившись концом германского мира, бывшего, несомненно, для них миром господ, и приходом на место войск СС отрядов НКВД и советской бюрократии? Произошел опаснейший поворот в коллективной психологии восточноевропейцев, благодаря чему они стали миной замедленного действия, ожидающей хозяина, который сможет использовать ее в Третьем мировом конфликте!
На глазах чехов, словаков, поляков, румын и пр. была развенчана «солнечная легенда» о германском хозяине. Швабы и силезцы были изгнаны со своих земель пинками, поляки не отставали от советской армии в издевательствах над германскими беженцами. То же самое происходило в Словении, Румынии, на бесчисленных европейских дорогах, ставших свидетелями унижения и заката германизма.
Для восточноевропейцев Германия за десятилетие своего непосредственного присутствия (’35–’44 гг.) стала символом Великой Европы. Вхождение в Советский блок радикально похоронило всю харизму, всю притягательность европеизма в глазах неосоциалистических обществ. Произошла травматическая смена хозяина: с почитаемого, хотя и внушающего страх, на ненавидимого, растоптавшего нежные цветочки малоантантовской буржуазности. Смершевский сапог наступил на горло романтизму простых и честных лавочников и мечтавших о собственном деле официантов. С крушением гордой иллюзии о причастности к европейской цивилизации у бывшего «санитарного кордона» исчезли последние следы хоть какой-нибудь самоидентификации и на их место встал озлобленный маргинализм.
Восточно-европейское общество – о том свидетельствует, кстати говоря, вся его культурно-художественная надстройка: литература, кино и т. п. – стало обществом люмпенов, гораздо более опасных, чем советский люмпениат. У последнего есть характерный для наших людей брутальный цинизм и агрессивный нигилизм в отношении самой возможности ориентироваться на какие-то ценности. Восточноевропейское общество маскирует зияющую внутреннюю пустоту аффектированным благообразием и свято верит, что общечеловеческие ценности есть. Неевропейские, понятно… Европа пролетела как фанера над Парижем! Родина общемировых ценностей для восточноевропейского обывателя находится за океаном.
Нас, однако, интересует складывающееся сегодня четко обозначенное противостояние Западной Европы, все еще остающейся частью НАТО, и бывшего Варшавского блока, который сегодня превратился в «троянского коня» американцев внутри европейского континента. Варшавский блок плюс Балтия страстно желает войти в НАТО. На первый взгляд, это ничем не противоречит имеющей место европейской ситуации и соответствует тенденции Евросоюза включить те же самые страны в свой состав.
Но это только видимость. После конца организованного противостояния двух «лагерей» и прекращения действия Варшавского договора НАТО стало исключительно инструментом американской оккупации Европы, продолжающегося военного господства Вашингтона без каких-либо внешних геополитических оправданий, которые раньше существовали в лице Москвы.
Сегодня вступление в НАТО со стороны Польши или Чехии означает только присоединение к факту этого иноземного господства над Европой, предоставление себя в распоряжение американцев.
А вот «встречная» инициатива ЕС имеет противоположный смысл: евросоюзная бюрократия хочет проникнуть в восточно-европейские страны политически.
Дело в том, что, как и в СНГ, в странах Варшавского договора политическим наследником постсоциалистической эпохи стали номенклатуры, выращенные Москвой. По своей сути это были диссидентские номенклатуры, контролировавшиеся только прямым комитетским надзором. Главной мечтой рядового бюрократа из братской соцстраны было служить американцам. Сегодня эта мечта в полной мере реализовалась. Но есть одна проблема: бюрократия «с той стороны» – как мы говорили выше – имеет антиамериканские корпоративные интересы. Интеграция Восточной Европы в Евросоюз грозит демонтажем всей корпоративной инфраструктуры, сложившейся за период советского господства.
Почему это так важно для номенклатурщика из Братиславы или Будапешта? Потому что бывший пояс сателлитов СССР снова превращается в «санитарный кордон» малой Антанты, но уже строго в интересах США. Этот кордон отделяет нефтегазовое сырье России от западно-европейского потребителя. В «спокойное» время это кусок хлеба с толстым слоем масла для восточноевропейского номенклатурщика. В период же кризиса Восточная Европа становится энергетической удавкой, наброшенной на горло Евросоюза, буде он дерзнет встать с колен и сделать шаг к самоопределению.
4
Противостояние между Западной и Восточной Европами перерастает в вооруженный конфликт при условии крушения политического суверенитета Москвы. Как бы ничтожно не было в настоящий момент реальное содержание этого суверенитета, сохранение России как «юрлица» на географической карте пока что является формальным препятствием для массы тенденций, грозящих выйти наружу, как только будет объявлено, что «король голый!»
В тот момент, когда Соединенные Штаты, следуя неумолимой геополитической логике, окажутся перед необходимостью довершить разгром России, начатый поражением СССР на стадии холодной войны, им понадобятся военные усилия восточноевропейцев, направленные против бывшей «большой» Антанты.
Почему такая необходимость возникнет у американских стратегов? В первую очередь, потому что ликвидация российского «юрлица», в компетенцию которого входит контроль над нефтегазовой добычей и проводкой этого сырья в Западную Европу, поставит последнюю в предельно кризисную ситуацию. В этих условиях Евросоюз может пойти на прямое политическое и даже военное вмешательство в российскую ситуацию либо с целью поддержать распадающийся режим, либо, что для США гораздо опаснее, пытаясь привести в Москве к власти ту часть политических аутсайдеров нынешнего времени, которые могли бы гарантировать западноевропейцам энергетическую безопасность.
