— Что я тупая.
— Ты искренне полагаешь, что умная знаменитость будет валяться голой в квартире наркоторговца?
— Пф-ф. Он милый.
— И у него есть «эйч».
— И «эйч» тоже есть, — согласилась она. — Разве плохо?
— Для тупых хорошо.
— Ты все же скотина.
— Нашла чем удивить.
— Бе-е, — она показала мне язык. — Я писать хочу.
— Обойдешься. — Я прибавил газу.
— Могу описаться. И у тебя будет пахнуть, и сиденье станет мокрым. Что это за дерьмовая машина? — она постучала по панели.
— Машина как машина.
— У меня лучше. Потому что я знаменитая.
— Верю. Расскажи про свою машину. Как можно подробней, — предложил я в тихой надежде на то, что она сконцентрируется на чем-то безопасном.
— У меня машина осталась там, — вдруг вспомнила она, но тут же усомнилась: — Или не там? Там или не там?
— Откуда я знаю? Я твою машину никогда не видел.
— Там, — уверенный кивок. — Я вспомнила. Поехали обратно.
— Зачем?
— Я сама поведу.
— Ты ходить не можешь, как ты ее собираешься вести?
— Ходить я могу-у, — она вдруг обиделась. — А когда водишь, ходить не надо. Ты сидишь, — она даже попрыгала на сиденье, демонстрируя, как люди сидят. — И за руль держишься.
— Мы потом за ней съездим. Где ключи?
— А где моя сумочка?
— Здесь. Потом ее отдам.
— Сейчас отдай, мне ключи от машины нужны.
— Зачем?
— Дурак, — повторилась она и опять показала язык. Затем почему-то развеселилась и захихикала. Затем, чуть подумав, снова полезла обниматься, но была довольно жестко водворена на место. — Точно дурак, — заключила Джин Фей.
Такой диалог то затухал, то возобновлялся. Несколько раз она пыталась меня обнять, раз полезла в драку и даже попыталась сесть на колени, втиснувшись задом между мной и рулем. Взамен заработала пару подзатыльников и несколько грубостей и угроз с моей стороны.
На шоссе, ведущем в Ривер-Парадайз она снова попыталась выскочить из машины, на этот раз на ходу, причем крикнула: «Догоняй!» — но я был готов к чему-то подобному и успел схватить ее за волосы. Правда, в результате она опять попыталась улечься мне на колени головой, и пришлось приводить ее в вертикальное положение. И лишь когда мы подъезжали к клинике, Джин Фей вдруг как-то успокоилась и замолчала.
«Линкольн» Сола уже был припаркован возле ворот, а его хозяин стоял возле нее в компании еще какого-то невысокого, но упитанного джентльмена. Круглолицего, стоящего в горделивой позе с руками в карманах легкого пиджака. И когда я подъехал совсем вплотную, то понял окончательно, что у моего ангела-хранителя дурное настроение, и он решил вывалить на меня весь запас своих идиотских шуток. Это был доктор Бромли, приятель семейства вице-губернатора и отец подружки Марго.
— Проклятье, — с чувством сказал я. — Дерьмо. Проклятое дерьмо в жестяной банке.
Сол подбежал к моей машине, заглянул внутрь.
— Поможешь нам довести ее?
— Нет, — отказался я наотрез, натягивая шляпу до самых ушей. — Сол, ты с ума сошел? Вся эта история может всплыть. Зачем мне здесь светиться? Забирайте эту идиотку и ее вещи и уводите. — Я перегнулся через спинку сиденья и вытащил наволочку. — Вот, это все ее. Все сделано как надо, Монро стирается с картины, но не подставляй меня.
— Да? — он вроде как чуть удивился, при этом заскучавший доктор Бромли уже направился к машине.
— Да! — Я опустил лицо, спрятавшись за полями «федоры». — Уносите ее и пусть этот доктор не лезет ко мне с расспросами. Сингер все тебе расскажет.
— Роберт! Какой приятный сюрприз! — вдруг провозгласил подошедший доктор. — Никак не ожидал вас видеть! Вы вернулись в город?
Я только тяжело вздохнул и подавил в себе желание перестрелять всех присутствующих на месте. Насколько это сделало бы жизнь проще.
— Добрый вечер, доктор, — сказал я, изобразив вежливую улыбку, и добавил совершенно неискренне: — Рад вас видеть, приятная встреча.
— Вы встречаетесь с Джин? — Доктор обошел машину с пассажирской стороны и довольно ловко подцепил актрису под руку.
— Бог миловал. К счастью, нет. Мы почти незнакомы.
Раз уж деваться некуда, я выбрался из-за руля, снял шляпу и помахал ей перед лицом, пытаясь освежиться и глотнуть свежего воздуха.
— Все полагали, что вы встречаетесь с Маргарет Бриггс.
Дьявол, доктор, а других тем для светской беседы мы найти не можем? Любых других, не про мою личную жизнь? Интересно, через сколько часов Марго узнает, что мы виделись с милейшим доктором, пропади он пропадом?
— Доктор, вы умеете хранить тайну? — спросил я.
— Разумеется! — он вроде даже возмутился, словно я заранее обвинил его в неумении хранить эти самые тайны, будь они неладны. — Вся эта клиника — сплошная тайна. Ничто не выходит за ее стены, у нас тут лечатся такие персоны… Вот например…
— Доктор! — прервал я его попытку поделиться секретами. — Я серьезно.
— Я же ответил!
— Так вот это все, — я многозначительно очертил пальцем пространство вокруг нас, — и есть тайна. И мисс Фей, и Сол, и я. Я — тоже тайна, доктор. Меня не должно здесь быть, а вы не должны меня видеть.
— Почему? — доктора буквально распирало от любопытства.
Я застрелюсь. Застрелюсь прямо сейчас. Или застрелю доктора. И Сола, который меня в это втравил. И эту чертову дуру с мозгами, пропитанными героином.
— Потому что так решил кто-то другой, не я.
— Но я слышал, что вы уже с год как уехали.
— И снова уеду. На днях. Доктор Бромли, просто примите это как есть.
— Лорд Бриггс в курсе?
— Понятия не имею. Надеюсь, что нет. Если вице-губернатор, при всем моем уважении, об этом узнает, то это перестанет быть тайной, согласитесь. У всех государств есть секреты, и долг граждан, пусть даже случайно о них узнавших, эти секреты хранить. Не думаю, что я должен вам это объяснять.
— Разумеется! — доктор с помощью Сола потащил Джин Фей из машины. — Можете не меня положиться.
— Нисколько в этом не сомневаюсь, — вздохнул я.
Да, разумеется, могу. Интересно, сколько пройдет часов до того, как леди Бриггс узнает о нашей с доктором встрече. Или минут? Я глянул на часы. Кстати, Сюзет будет дома, когда я вернусь.
Доктор с Солом потащили актрису в ворота клиники, а я подошел к машине, встав в свете фар. Сразу снял с себя несколько длинных светлых волос, потом принюхался и ощутил запах духов, идущий от моей одежды, после чего обнаружил, что ширинка моих светлых брюк измазана губной помадой, равно как и плечо пиджака. Замечательно, все просто замечательно! Все, мать его, прекрасно!
