7
Домой я вернулся в рабочем комбинезоне из гаража Иана, надетом поверх рубашки, и кепке, своей, которая завалялась в офисе. И от меня пахло бензином. Костюм я оставил на работе, собрав в бумажный пакет и сунув в шкаф. Сюзет, еще не ложившаяся спать, поразилась моему виду.
— Пришлось изображать механика, — объяснил я.
— Кто-то ночью покупал машину?
— Нет. Долго объяснять, а я устал.
— Опять во что-то влез?
— Тоже нет. Скорее вылез. Пришлось понаблюдать за одним местом, а лучшим способом было чинить машину, которая не сломалась.
— Поль, я тебя умоляю, не возвращайся к старым делам.
— И не собираюсь. — Я привлек Сюзет к себе. — Наоборот убегаю от них как можно дальше. Надо просто собрать все деньги, что у меня есть.
— Собрал?
— Не все, но кое-что. — Я открыл сумку, показав ей пачку банкнот — свою долю, которую я уже успел отделить от добычи из квартиры Монро. Рауль и Иан свое получили еще в офисе, а Сингеру завтра завезу.
— Поль, не вздумай влезть куда-то. И фу, лучше бы от тебя чужими духами пахло, причем самыми дешевыми и плохими, наверное, чем вот этим. Ты купался в бензине, что ли?
— Случайно выдернул шланг бензонасоса.
— Иди в душ, даже не вздумай так пахнуть рядом со мной в кровати.
— Как у тебя все прошло?
— Как обычно, все было замечательно. Мне собираются дать еще номер, со следующей недели начнем репетировать.
— Рад за тебя, солнце мое. — Я быстро поцеловал ее и направился в душ.
***
На следующее утро я встал совершенно невыспавшимся, по будильнику, постарался одеться насколько можно не «по-гангстерски», а скорее в стиле средней руки адвоката. Позвонил в офис, сказал, что буду после ланча и допоздна, предупредил, что кто-то из сэйлсменов должен остаться вечером со мной, после чего спустился во двор, завел «додж» и поехал к Сингеру.
Бар был еще закрыт и машины Джимми не видно, но «Сокровища фараонов» уже работали. Позвонил в дверь, Сингер меня запустил внутрь и провел в кабинет.
— Садись, — показал он на диван и сам уселся в свое огромное кресло. — Монро взяли ночью, порошок нашли. Мы должны копперам из округа двести фунтов, а Сол может с нами рассчитываться. Кстати, они очень удивились, что при обыске не нашли никаких денег, — он с усмешкой посмотрел на меня.
— Героин нашли?
— Нашли.
— А деньги уметь искать надо. — Я полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда пачку фунтов. — Двенадцать с половиной сотен, твоя доля.
— Да, все надо уметь делать, — опять усмехнулся он, взял стопку банкнот, быстро пролистал и убрал уже в свой внутренний карман. — Их все же не очень хорошо учат в их академиях. Сам заеду к Солу за остальными. Давай даже так… — он снова вытащил те деньги, что я ему передал, и отсчитал от них часть. — Твои двести пятьдесят в счет оплаты дела. И по столько же парням, — он выложил еще две стопки. — А то, что возьму с Сола, оставлю просто себе.
— Отлично, так даже проще. Что делаем с китайскими бумагами?
— Договариваюсь на завтрашнее утро.
— Где это?
— Бордель «Шанхайская лилия», слышал про такой?
Почему я уже ничему не удивляюсь?
— Слышал. Мы оттуда Милланда увезли. Ты что, газет не читаешь?
— Черт, ну да же… — он поморщился. — Тебя там не узнают?
— Надеюсь, что нет. Но лучше бы в другом месте встречаться.
— В другом не получается, — Сингер развел руками. — Только вот так. Очки, что ли, надень или там усы наклей.
— Угу. Отпущу бороду, надену цилиндр и монокль.
— Хорошая идея.
— Кто хоть покупатели? Место ирландцы контролируют, похоже.
— Не знаю, но посредник там чинк.
— Если ирландцы, то надо задирать цену. Им не так сложно пустить облигации в оборот.
— Я думал об этом. — Сингер потянулся к бутылке бурбона и плеснул себе в стакан. — Будешь?
— Ты бы хоть на часы смотрел иногда.
— Желание выпить определяется потребностями организма, а не глупыми общественными правилами.
— Мой организм пока требует кофе и круассан. Можно два кофе и два круассана.
— Знаешь, чего я никак в тебе не пойму? — Сингер пригубил бурбон и облизнул губы. — Кто ты такой.
— В смысле?
— Ты не француз, давно уже не русский, да и не был им никогда, ты не американец и не англичанин, хотя иногда выглядишь как последний и даже как американец. У тебя даже акцент меняется.
— Ново-каирец, — я усмехнулся. — Местный продукт.
— Местные уже здесь родились или хотя бы выросли. А в каком возрасте ты сюда приехал?
— Это неважно, просто чувствую себя местным. А акценты… я в детстве ходил в театральный кружок. Но на самом деле, как ты заметил, предпочитаю французский сектор всем остальным. Хотя бы из-за кухни.
— Из-за кухни я и сам предпочитаю. В этом смысле американец во мне давно умер, причем скончался без всяких мучений.
— Не ври самому себе, — я показал пальцем на бурбон. — Пить это в такое время умеют только американцы. Он в тебе не умер, а только приболел слегка. Ладно, как договариваемся на завтра?
— Подъезжай сюда к половине десятого, поедем… тогда на моей машине поедем, незачем там на твоей мелькать.
Вообще-то мы там были на краденом «олдсе», но все же Сингер прав — именно своей машиной светить меньше всего надо.
В общем, на этом мы расстались. По пути домой я прикупил хорошего кофе и утренние газеты, и к тому времени, как Сюзет проснулась, в доме пахло варящимся мокка, а круассаны лежали на столе в соломенной корзинке.
— Хочешь кофе в постель? — крикнул я в спальню.
— Нет, обольюсь и крошек на простыни насыплю, — ответила оттуда Сюзет. — Сейчас приду.
Я снял сразу две кофеварки с плиты и быстро разлил крепкий кофе по чашкам. Потом взрезал один из круассанов и взялся мазать его маслом изнутри.
— Иди, остынет!
— Уж иду, — Сюзет спустилась по лестнице со второго этажа, завернутая в шелковый халат, шлепая по босым пяткам красными бархатными тапочками. — Ты уже ездил куда-то?
— Да, скатался к Сингеру, отвез ему его деньги.
— В Александрию едем?
— Обязательно. Ты не передумала?
— Нет, конечно.
— Тогда сегодня пошлю телеграмму в гостиницу, зарезервирую номер. Или заеду в агентство. Свадьба у нас когда?
— Опять за свое? — она вздохнула. — Когда буду уверена, что ты ни во что еще не вляпаешься, вот когда.
