— Не выбрасывать же их? Они у нас давно.
— Откуда они вообще у вас? Я же точно знаю, кто грабил «Первый Каирский». Все знают. И это точно не вы.
— Мы их нашли, — не стал я пускаться в подробности. — Причем совершенно случайно. Сколько всего бондов ушло?
— На полтора миллиона.
— А у нас триста тысяч. Одна сумка, если проще. Мы наткнулись на машину людей Шихана после их перестрелки с полицией. Там было два трупа и сумка с бондами.
— Сказал бы, что вам повезло, но учитывая обстоятельства, не могу испытывать в этом уверенности. Поль, давай так: я сам найду вам покупателя на эти бонды. По хорошей цене. Надежного покупателя, который не обманет и не попытается расплатиться фальшивками. А ты поможешь нам.
Ну вот, теперь мы подошли ближе к теме разговора.
— Что вы хотите сделать и чем я могу помочь?
Это не следует считать согласием, но я выслушаю. В любом случае я многим обязан Богуславскому, я и сам об этом знаю и никогда не отрицал. И еще я знаю, что если даже откажу, содержание разговора не уйдет за пределы этих стен.
— Ву занимается фальшивыми деньгами. Они печатают их где-то в Китае на промышленной основе. Доллары и фунты. Подделка такого высокого качества, что банковские кассиры могут ее обнаружить, только если занимаются каждой купюрой отдельно. Смотри, — он полез в бумажник и достал две десятифунтовые банкноты. — Даже номера не повторяются, у них настоящая фабрика где-то. Есть три самых заметных отличия… вот, — он ткнул колпачком авторучки в номер. — Номер расположен чуть ближе, чем надо, к строчке «Банк Англии», сравни, — он положил банкноты рядом. — Деньги печатаются с матриц, но номер пробивается отдельно, поэтому не совсем совпадает.
— Да, вижу, — кивнул я. — Не совсем посередине.
— Дальше глаза королевы Виктории, в них меньше линий. — Он вытащил из кармана пиджака лупу и протянул мне. — Без увеличения не разглядишь, но заметно. И третье основное отличие — вот этот завиток рамки портрета королевы. В настоящей банкноте он попадает между четвертой и пятой линией, а в фальшивой совпадает с пятой.
— Да, вижу. Но качество… — я помял обе банкноты в пальцах, затем посмотрел на свет, — качество впечатляет.
— Именно. — Богуславский взял деньги и увеличительное стекло обратно. — С долларами примерно та же картина. Доллары только двадцатки, фунты в пять и десять номиналом. Я думаю, это только моя теория, что Падди запускает фунты через «Армию» в оборот в Британии или Ольстере. Это одновременно и диверсия, и доход, так что для них беспроигрышная ситуация. Меня это не так уж и волновало бы, не буду лгать, но теперь он сливает фальшивки через клуб. А вот это уже волнует, причем очень сильно.
— Я догадываюсь.
— Ву надо остановить.
— Иван Аркадьевич, вы прекрасно знаете способы «останавливать» таких, как Ву. И даже к кому обращаться и сколько это стоит. Если Ву платит Падди, а тот примкнул к «новому аутфиту», то проще обратиться к сицилийцами Антенуччи или корсиканцам Психа Леандру или там Жувана Лерии. И они его обязательно остановят, превратив в решето или взорвав.
— А рэкет с фальшивками возглавит кто-то другой.
— Тогда что? Сдайте его федеральным агентам. За фальшивомонетничество дают огромные сроки, а если они накроют всю операцию…
— То закроют и конфискуют клуб. Потому что он в американском секторе, — закончил он за меня. — Они начнут с клуба. При этом во всем остальном могут выстрелить вхолостую.
— Иван Аркадьевич, при всем моем уважении… но я не понимаю, что вы от меня хотите, — заявил я. — Я говорю честно. Скажу больше, никакого лишнего риска я на себя не возьму. Не продадим бонды — и черт с ними. У меня хороший бизнес, и лезть снова в прошлое я не хочу и не буду. Категорически. Безопасность финансовой системы Британии и Америки меня тоже мало волнует.
— Там надо будет вскрыть сейф. Сам я сделать этого не могу, в это время я должен находиться в клубе, так, чтобы меня все видели. Потому что люди знают, что я бомбил сейфы всю жизнь, — он словно не заметил моего ответа.
Поэтому я решил его повторить:
— Я за это не возьмусь. В качестве дружеской услуги могу предложить хорошую скидку на «плимут» или «крайслер». Не более. Это даже не обсуждается.
— Мы хотим подставить Ву со всем его рэкетом. И выкупить его долю клуба, — заговорила молчавшая до сих пор Диана. — На треть можете претендовать вы.
— Нет, — сказал я ей отдельно. — Категорическое нет, без всяких полутонов. И да, Иван Аркадьевич, неужели трудно найти специалиста кроме меня?
— Нет никого, кому бы я настолько доверял. Слишком много ставится на карту.
— Простите, но это ставится у вас. — Я посмотрел ему в глаза. — А я не вижу причины, зачем на все это должен ставить я. Деньги меня не интересуют, насколько вы поняли. И вообще всегда считалось моветоном звать на криминал человека, который от него отошел. — Я уже вполне всерьез жалел о том, что мы вообще взялись продавать эти бонды. И так все неплохо было.
— Я просто расскажу, — все так же терпеливо заговорил он. — А дальше решай сам. Деньги из Китая приходят через Порт-Саид. Кто-то везет их сюда, не знаю, каким путем. Но затем они приезжают в Чайнатаун. Мистер Ву отдает деньги за прошлую партию и забирает новую. И держит эти деньги в подвале своего офиса, в сейфе. Часть денег он вынужден брать у ирландцев под процент в два «пункта» в неделю, а там очень большая сумма. Если деньги исчезнут, то Ву окажется должен и тем, и другим, а долг перед Падди будет расти очень быстро. Ву будет вынужден работать только на выплату процентов. И тогда ему могут предложить продать клуб. Не думаю, что он откажется.
— На деньги из его сейфа? — усмехнулся я.
— Именно на них. Лучше будет поменять их на доллары, например. Для уверенности.
— Остроумно. Но нет. Я доволен своей нынешней жизнью и совершенно не горю желанием что-то менять. Могу предложить вот что, — посетила меня одна мысль. — У меня есть контакт в ФБР. И если известно, кто возит фальшивые деньги, то федеральные агенты могут их хлопнуть.
— Это не решит проблему с Ву.
— Тогда не знаю, что еще предложить.
— Я знаю, как подобраться к сейфу безопасно, как подъехать и как уйти, — сказал Богуславский. — Я бы сам легко справился, но, как уже сказал, не могу это сделать, тогда сразу все поймут, чья это работа. А там будет порядка четырехсот тысяч долларов. Я слышал, как Ву сам это говорил.
— Иван Аркадьевич, вы загоняете меня в угол, вынуждая повторять одно и то же, а я не хочу быть с вами грубым. Нет. Я этим больше не занимаюсь.
Надо бы чувствовать возбуждение при упоминании такого куша, но не получается. Я не кривлю душой, мне действительно не интересно. Я обещал Сюзет и обещал самому себе, так что просто не хочу. Да, азарт есть, он никуда не денется, но переступить через свое обещание… нет, так делать нельзя. Я тогда себя уважать перестану.
