Эльфы с копьями начали теснить к краю пропасти. Придон
отступал, лезвия копий острее бритв, а ноги от изнеможения все еще дрожат, еле
держат измученное тело.
– Ладно, Гордальф, – сказал второй, –
позабавился, и хватит. Наш господин все узнает сам.
– Ты хочешь его отвести во дворец?
– Да.
– Зачем? Это просто грязный невежественный дикарь.
Еще один дикарь. Мало ли их было?
– Немало, – согласился эльф. – Почему-то полагают, –
что именно они – первые.
– И вообще, – сказал второй с холодным злым
смехом, – единственные.
– Да, – согласился первый, – единственные. А
третий молча зашел со спины и упер острие копья в спину. Придон вынужденно
сделал шаг. Мелькнула сумасшедшая мысль попытаться выхватить копье, разметать
их всех, эльфы не выглядят очень сильными, даже просто сильными не выглядят,
чересчур утонченные, изысканные, но острия копий как бритвы, его кожа
подавалась сразу, даже не натягивалась, горячая струйка уже стекает по спине.
Он пошел, острия стерегли каждое его движение. Из-за
поворота скалы начал выдвигаться дворец. Сперва Придон даже не понял, что это
дворец, показалось, что выплывает огромный сверкающий кристалл, исполинский
алмаз, а когда внезапно сообразил, что это настоящий дворец, ахнул, сам добежал
до самого края пропасти, откуда видно дворец целиком, остановился на краю
бездны, потрясенный, ошеломленный так, что уже не замечал направленных на него
копий.
Появился еще один эльф, высокий, с седыми волосами до плеч,
узколицый, одет изысканно, но Придон успел заметить разве что небольшую корону
на белых волосах, снова засмотрелся на дворец.
Трое эльфов начали рассказывать, как и где захватили чужака,
эльф с короной на голове прервал нетерпеливым жестом.
– Я видел, – сказал он, глаза не отрывались от
восторженного лица Придона, – потому и здесь… Дивно, очень дивно!.. Что,
дикарь, тебе нравится мой дворец?
Придон смотрел ошалелыми глазами. Даже не заметил, что его
оскорбили, израненные опухшие руки прижал к груди, из сердца вырвалось:
– Я даже не знал, что на свете может существовать такое
прекраснейшее чудо!
– Может, – подтвердил король эльфов
холодно, – может, как видишь.
– Только ради этого, – сказал Придон
зачарованно, – стоило идти сюда… Посмотреть и умереть! Эх, ей бы…
– Что? – переспросил король.
– Ей бы, говорю, показать…
Он смотрел жадно, не отрываясь, уже вел Итанию к этому
дворцу, показывал, она ахала и всплескивала руками, тоже удивленная такой
красотой.
Король с недоверием смотрел в его восторженное лицо.
– Ей, – переспросил он, – женщине?
– Да, – шепнул Придон. – Ей бы это показать…
подарить, чтобы радовалась, чтобы смеялась счастливо и весело! Ведь ее смех
заставит алмазы блестеть еще ярче, ее маленькие ножки превратят гранитные плиты
пола в мраморные, а ее взгляд заставит вспыхнуть светом тьму, оживит неживое…
Он что-то говорил еще, быстрое и бессвязное, король эльфов
смотрел с гримасой гнева. Второй эльф наклонился к его уху, но сказал громко,
услышали все:
– Это же дикарь! У него ум и чувства дикаря. Король
проговорил, пристально глядя на Придона:
– Да, очень цельные чувства.
– Но в них нет изящества!
– Нет, – согласился король. – Но силы с
избытком. Третий эльф с другой стороны добавил с тонкой улыбкой:
– И наоборот верно тоже…
Очень медленно лицо короля смягчилось, улыбнулся одной
половинкой рта, сказал с некоторой неловкостью:
– Никто еще… никто еще не сумел похвалить мой дворец
так… сильно! Многие говорили красиво и изысканно, но так мощно… как будто
горная лавина на меня сорвалась!
Придон очнулся, смутился, он сам не помнил, что бормотал его
дурной язык, спросил со стыдом:
– Я что-то не то сказал?
– Говорил не ты, – буркнул король, – говорило
твое сердце. Прямо орало! Оно у тебя грубое, как неотделанный алмаз, но алмаз
все равно алмаз, даже если еще далек от бриллианта. Ведь в самом деле… все
лучшее добываем для своих женщин. Мысленно лучшие в мире драгоценности
примеряем к их ушам, лучшие в мире ожерелья навешиваем на их шеи… И если ты
этот дворец хотел бы подарить ей, то это в самом деле лучший в мире дворец. Ты
не мог бы сказать лучше. Да, ты нашел такие слова, варвар!.. Но что же с тобой
делать?
Второй эльф наклонился к уху короля, пошептал, недружелюбно
глядя на Придона. Король скривился, но кивнул. Второй сделал знак копейщикам.
Те быстро придвинулись к Придону, копья неумолимо приближались к груди. Еще
несколько эльфов подняли луки. Он понял, что не стреляют, чтобы не тащить труп
к краю пропасти. Лучше, когда упадет туда сам…
Третий эльф тоже что-то сказал королю. Тот нахмурился,
брезгливо посмотрел на эльфа, затем на Придона.
– Ты утверждаешь, что ты не маг? – спросил он
подозрительно.
– Не маг, – ответил Придон.
– А что за заклятия ты шептал, когда полз по этим
скалам?.. Не отпирайся, тебя слышали!
– Если слышали, – пробормотал Придон, – то
что вам еще?
– Слышали, – сказал король, – что ты
бормотал. Но что, расслышать не удалось. Говори, и ты можешь продлить свою
жизнь на столько, пока будешь рассказывать.
Придон неотрывно смотрел на сказочный дворец.
– Это не заклятия, – ответил он.
– А что?
– Песни.
Эльф отшатнулся, глаза из удивленно удлиненных стали
круглыми, как у большой совы.
– Песни? У тебя?
Второй эльф сказал с презрительной гримасой:
– Ваше Величество! Я надеюсь, мы не станем слушать это…
которое у них… песни? То, что зовется песнями?
– Нет, конечно, – согласился король, посмотрел на
Придона, спохватился: – А почему, собственно, нет? Пусть повторит, что шептал
там. Возможно, в его песнях какая-то волшебная нить?
– Ваше Величество! – ахнул второй эльф. – Да
есть ли на свете что-то более грубое, чем песни человека? И есть ли на свете
что-то более тонкое и изысканное, чем песни эльфов?
– Нет, – согласился король. – Но все же пусть
споет. Эй, приговоренный! Тебе разрешается спеть ту песню, что ты бормотал…
Придон ответил, не отрывая взгляда от дворца:
– Я еще не составил слова. Ведь эти песни составляю я
сам. Но если хочешь, я спою последнюю из песен, которую закончил.
Второй эльф заткнул уши и с гримасой отвернулся. Третий
саркастически улыбался, Придон не понял, к кому относится та улыбка.
