– Касательно убийства Юлии Стендер: если начать с очевидного, то речь идет о предумышленном, то есть методичном и продуманном, убийстве, а не о спонтанном действии. Преступник мыслит логически, планирует злодеяние и не теряет контроля над ситуацией в момент совершения преступления. Реализует задуманное без паники. Это требует твердости и здравого рассудка.
– Речь не идет о наркомане в погоне за магнитолой. Это точно.
– Именно. – Мосбэк почесал бороду. – Вопрос заключается в том, чего добивается этот рассудительный и выдержанный человек, совершая убийство таким манером. Давайте пробежимся по семи основным мотивам убийств и применим метод исключения, а затем обсудим поведение преступника, посмотрим на потенциальных кандидатов и таким образом подойдем ближе к сути.
Йеппе кивнул.
– Для начала исключим корыстные побуждения, фанатизм и конкуренцию. Согласен?
Йеппе кивнул снова.
– В обоих убийствах, безусловно, прослеживаются элементы проникнутого похотью поведения, но, поскольку ни одна из жертв, по всей видимости, не подверглась сексуальному насилию, мы также можем вычеркнуть похоть, или вожделение, как тебе будет угодно. Значит, остается три основных мотива: ревность, стресс и месть. У меня сложилось ощущение, что нашего преступника поглотило стрессовое состояние. Вся постановка, узоры на коже лица, само то обстоятельство, что он решил воплотить рукопись в жизнь, – все это в высшей степени театрально. Я думаю, мы имеем дело с человеком, привыкшим творчески проявлять себя. С человеком, которому не чуждо художественное самовыражение. Стиль в тексте, который он написал, нельзя назвать неуклюжим.
Мосбэк по диагонали просмотрел распечатку текста.
– С другой стороны, личность, полностью реализовавшаяся на творческом поприще, едва ли захочет реализовать свою тягу к искусству в убийстве. Маловероятно, что это успешный профессиональный художник. Также я бы хотел подчеркнуть, что стресс сам по себе не может являться главным мотивом. На карту были поставлены нешуточные чувства.
– Ревность?
– Хм-м, возможно, до некоторой степени. Ревность – мощный двигатель. Однако, насколько я могу судить, Кристофер был единственным, у кого имелись серьезные основания для ревности. Кроме того, большая часть убийств на почве ревности происходит в семьях, где в разборки вовлечены дети, а потому на кону стоит гораздо больше всего. Это не значит, что в мотиве, руководившем нашим преступником, не было элемента ревности. Просто, вероятно, не он был решающим.
– Тогда остается месть.
Йеппе вспомнил те долгие недели, нет, месяцы, в течение которых жажда мести была единственным ощущением в его теле. Когда очередной день, прошедший без поездки в копенгагенскую квартиру Нильса и убийства их обоих, являлся победой. Сейчас это казалось ему нереальным, однако так недавно все так и было.
– Да, месть – мать всех агрессивных эмоций. Результат слишком долгого сдерживания и подавления гнева и обиды. В тексте автор говорит, что теперь сам пишет свою историю. Раньше он зависел от других, но все-таки обрел контроль над своим существованием.
– Посредством убийства Юлии и Кристофера?
– Да. Я считаю, что Фальк правильно уловил смысл устранения Кристофера. Что, вероятно, оно было продиктовано необходимостью, так как Кристофер кое-что знал о преступнике и угрожал его разоблачить. Между прочим, при нормальных обстоятельствах это свидетельствовало бы о доверительных отношениях между Кристофером и убийцей, иначе парень пришел бы к нам.
– Не обязательно. Кристофер Гравгорд был необычным юношей, и вовсе не факт, что он доверял полиции. Он вполне мог найти причину отправиться к тому, кого подозревал.
– Что знал Кристофер и каким образом он связался с преступником?
– Когда Центр отдаст его мобильный и компьютер, Сайдани исследует эту аппаратуру. Будем надеяться, что там обнаружатся какие-то зацепки.
– Чудесно. – Мосбэк одной рукой поглаживал кончик бороды, а другую поместил чуть выше живота, приняв классическую позу мыслителя. – Если мы вновь вернемся к этому тексту, то увидим, что автор исповедует идеологию жертвы, весьма характерную для насильников. Он был подавлен, брошен, отвержен. И, уклоняясь от совершения фундаментальной ошибки атрибуции…
– От совершения чего?
– Фундаментальной ошибки атрибуции. Оценки личностных свойств как неизменных, не зависящих от контекста. Никто из нас не может избежать влияния обстоятельств, поэтому человеческую психику нельзя схематизировать…
Дверь открылась, в кабинет решительным шагом вошла Анетте и с грохотом села на стул.
– Простите за опоздание, телефонный реазговор. Далеко продвинулись?
– Ну, мы только что говорили о том, что человек не постоянен. Мы меняемся под влиянием обстоятельств, таких как стресс и внешнее давление.
– Только до этого договорились? – Похоже, на Анетте это не произвело впечатления. – Похоже на цитату из «Фемины»
[18].
– Ну да, мы не успели взломать код за пять минут твоего отсутствия, если ты об этом, – сухо ответил Мосбэк. – Но хорошо, что ты пришла.
Анетте откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, приподняв бровь.
– Кто у вас на мушке? – Мосбэк вернул разговор в нужное русло.
– Нюбо и Клаусен согласны, что это мужчина, – ответил Йеппе. – Мужчины в жизни Юлии, которые могли бы совершить убийство. Ее отец, Кристиан Стендер, который случайно оказался в Копенгагене в момент совершения преступления. По словам супруги, Стендер весь вечер находился в гостиничном номере. Это подтверждают в обслуживании номеров, откуда в 21.30 в комнату доставили ужин и вино.
– И он мог успеть.
– Да, в принципе, он вполне мог бы успеть. И мы не можем утверждать, что он не покидал отель в течение вечера.
– Мотив?
– Нам он неизвестен.
– Хорошо, кто еще?
– Даниэль. Снова отсутствует мотив. Кроме того, он стоял на сцене Дома студента в момент убийства и имеет надежное алиби.
– Еще кто?
– У Эрика Кинго был доступ к рукописи.
– Эрик Кинго? Писатель? – Мосбэк удивился.
– Он самый. Но, помимо знакомства с Эстер ди Лауренти и присутствия на ужине, где помогала Юлия, у нас нет ничего, что связывало бы его с Юлией или Кристофером.
– Может быть, вы недостаточно о нем знаете.
– Возможно. Но у него алиби на вечер и ночь вторника, поэтому он вне списка подозреваемых.
– Как бы то ни было, важный вопрос – кто мог стать объектом мести преступника. Это Юлия Стендер? Мог ли кто-то из упомянутых мужчин хотеть ей отомстить?
– Я совершенно не могу представить себе, почему у кого бы то ни было могло возникнуть желание отомстить такой юной девушке, – наконец вмешалась в беседу Анетте. – Единственным человеком, кроме Кристофера, которому она причинила боль, насколько мы знаем, является учитель, с которым у нее был роман в десятом классе. Йальти Патурссон. Говорят, он был подавлен разрывом и абортом. Но, во-первых, у него было гораздо больше оснований отомстить Кристиану Стендеру, а во-вторых, он мертв.
