– То есть Юлии?
– Не только. Он обрушил на Юлию, Кристиана и даже Уллу Стендер многочисленные запросы, отстаивая свои отцовские права. Он хотел, чтобы Юлия отправилась вместе с ним в Управление по делам семьи, чтобы они могли узнать о местонахождении их дочери. Он хотел отменить усыновление. Он был непреклонен.
– Как-то это не похоже на человека, о котором мы слышали ранее.
– Мать утверждает, что он действовал совершенно маниакально. Сидел ночами, копался в архивах Женевской конвенции в Интернете, строчил письма адвокатам, специализирующимся на семейном праве, и так далее, и тому подобное. Она переживала из-за него, но, по ее словам, не настолько, как когда он пребывал в депрессии. Теперь по крайней мере он что-то делал.
– И все-таки это кажется борьбой, в которой он был обречен на поражение. Я в том смысле, что – сколько сейчас дочери?
– На данный момент около четырех с половиной лет.
– То есть шансов отменить усыновление не слишком много. Сложно утверждать, что ребенку пойдет на благо, если его отнять у родителей, с которыми он живет с самого рождения.
– Зов крови, Йеппе, зов крови.
– Анетте, а ты-то что об этом знаешь?
– Ни шиша. Однако Йальти Патурссон, по-видимому, был убежден в том, что все вполне реализуемо, не хотел слышать никаких возражений, несмотря на то что Юлия умоляла его оставить эту затею. Мать показала мне письмо, которое Юлия написала ему тогда, в котором просит его отказаться от своей затеи если не ради нее, то хотя бы ради ребенка и себя самого. Мать убеждена, что письмо было написано под давлением. Естественно, я его сфотографировала. – Она показала на свой карман, где, догадался Йеппе, лежал ее смартфон.
– И что же, он ее послушал?
– Не знаю, можно ли так сказать. Через неделю он упал со скал Сумбы и погиб.
– Ну, это ведь тоже своего рода способ заставить прислушаться к себе, если хочешь показаться чуток жестковатым.
– По заверениям матери, абсолютно исключено, что он совершил самоубийство. Она говорит, местные копы глянули на антидепрессанты в туалетном шкафчике, и дело закрылось само собой. Она уверена, что его столкнули.
– Молчи, дай я угадаю!
– Ты правильно догадываешься. Кристиан Стендер столкнул. Ну что, возьмем его, пока он не вернулся домой, в сельскую идиллию? Поздравим его с тем, что он стал дедушкой? Поинтересуемся, может, он даст какие-то советы туристам, собирающимся на Фареры…
Йеппе вздохнул.
– Да, давай возьмем господина Стендера в оборот. Позвонишь?
*
Пациенты в мгновение ока сбегают из отделений Королевского госпиталя гораздо чаще, чем можно себе представить. Пребывание в больнице, в сущности, не отличается от сидения в открытой тюрьме; основным условием стационара является нахождение в своей палате. Особенно если лежать в отделении неотложной помощи. Однако, принимая во внимание более тысячи коек, распределенных по нескольким зданиям высотой до семнадцати этажей каждое, а также перегруженность персонала, никто не торопится начать поиски, когда какого-то пациента не оказывается на месте. Пациенты часто забывают поставить медперсонал в известность о прогулке или встрече. Большинство возвращаются в течение нескольких часов. Чаще всего никто и не догадывается об отлучке.
Иными словами, ни у кого не было времени помогать Эстер в поисках Грегерса.
Для начала она попробовала связаться с ним по стационарному телефону. Возможно, он улизнул домой, а она не заметила. Вполне было на него похоже – отправиться домой в знак протеста против какой-нибудь запрета. Запрета пить кофе, например. Но к телефону никто не подошел. Мобильного у Грегерса не было. Потому что – а кому ему звонить, как он говорил. Эстер постаралась успокоиться. Наверняка он вышел на улицу подышать свежим воздухом или еще зачем-нибудь. Но Эстер знала, что это не так.
Двумя днями ранее ему сделали коронарную ангиографию, в ходе которой подтвердилась необходимость расширения сузившейся коронарной артерии. Он пришел в ужас от этой мысли, перепугался, что эта процедура непременно убьет его. Так реагировать мог только человек, который никогда в жизни не болел. При этом он был абсолютно убежден в безошибочности действий врачей и не задавал вообще никаких вопросов относительно диагноза или курса лечения. Он бы ни за что не удрал от операции, и тем более никогда не отправился бы на прогулку – подвергаться воздействию солнечного света, опасностям уличного движения и другим неприятностям, которые могли пошатнуть его и без того хрупкое здоровье.
Эстер села в палате Грегерса у окна на колючий стул с шерстяной обивкой и стала ждать. Протерев рукавом стекло на часах «Картье», она, как всегда, подумала об отце. Двадцать минут. Если он не вернется через двадцать минут, она примется за поиски.
*
Кристиан Стендер осунулся. Всего лишь за два дня, прошедшие с тех пор, как Йеппе виделся с ним в последний раз, он явно похудел. Темно-синий пиджак висел на нем, он даже казался ниже. Из-под пиджака выглядывала помятая белая футболка, конечно, супругам Стендер пришлось прикупить новую одежду в связи с вынужденной задержкой. Рукопожатие было таким же крепким, однако без взгляда в глаза. Он отказался что-нибудь выпить. Анетте прислонилась к стене за его спиной и слегка кивнула Йеппе. Начинай!
– Итак, господин Стендер, как ваши дела? Рады предстоящему возвращению домой? – Самый дружелюбный тон.
Уголки рта Кристиана Стендера приподнялись в легкой улыбке, при этом запавшие глаза наполнились слезами. Когда он наконец заговорил, голос оказался удивительно четким и отстраненным.
– Я и предположить не мог, что все так обернется. Ведь с первой же секунды знаешь, что жизнь отдашь за свое дитя, пойдешь ради него на убийство, если будет нужно. Даже когда твоя дочь вырастает, превращается во взрослую женщину, когда возникают конфликты, когда она ненавидит тебя и вы часто ссоритесь. Это чувство остается неизменным. Незыблемым. Она совершенно не понимает, не знает, что любовь… – Его голос надломился. – Я нигде не могу найти покоя.
Кристиан Стендер замолчал. Кто-то прошел мимо по коридору, прокричав кому-то вдалеке что-то веселое. Хлопнула дверь. Анетте пошевелилась у стены. Йеппе откашлялся.
– Причина, по которой мы попросили вас прийти, заключается в открытии новых обстоятельств дела.
Никакой реакции.
– Нам известно, что Юлия около шести лет назад родила ребенка и отказалась от него. Девочку.
На лице Кристиана Стендера вновь мелькнула легкая улыбка сквозь слезы, но он промолчал.
– Почему вы не рассказали нам об этом?
Реакции по-прежнему не последовало.
– Также мы знаем, что отец ребенка, Йальти Патурссон, связывался с вами, когда ему стало известно о существовании этого ребенка, но вы пытались воспрепятствовать Йальти в поисках дочери. Это соответствует действительности? Почему ему нельзя было искать свою дочь?
