Йеппе не успел заехать домой помыться и чувствовал, что от него пахнет сексом. Вообще-то он не имел ничего против того, чтобы нести свое торжество и хвалиться им перед всем миром, однако сейчас постоянное напоминание об Анне было слегка некстати. Анна! Ее муж вернулся домой, возможно, почуял недавнее присутствие Йеппе в своем доме, в своей жене. Как он мог увидеть ее вновь?
Колокольчик опять затрезвонил, и Йеппе придвинулся к Анетте, чтобы пропустить очередную компанию утренних гостей, на этот раз это были три молодых человека в футболках в разноцветную полоску, они тащили за собой чехлы с музыкальными инструментами. Йеппе узнал одного из них по фотографии из командного центра – парень с длинными волосами, собранными в пучок на макушке, с гитарой, висевшей на спине, это был Даниэль Фуссинг, бывший возлюбленный Каролины. Они смеялись и болтали слишком громко, довольные и хмельные. По-видимому, период скорби по двум убитым друзьям в этой тусовке закончился.
Йеппе бросил взгляд на Анетте, которая, покосившись на веселую компанию, продолжала пить кофе. У Даниэля было алиби на вечер вторника, когда произошло убийство Юлии, поэтому он выпал из сферы их внимания, Йеппе даже ни разу не беседовал с ним лично. Он наблюдал за этими тремя ребятами, которые дурачились у стойки и махали кулаками на баристу, с которым явно были знакомы. Чехол гитары Даниэля был обклеен наклейками с фестивалей и составленными из кусочков разноцветного скотча словами.
«Вудбайнс», прочитал Йеппе, «Кристофер Гёлз» и «Роскиле лав». Рядом с наклейкой «Алис» красовалась надпись «Сатори» из желтого и зеленого скотча.
Через минуту Йеппе и Анетте предстояло отправиться на слушания в Городской суд Копенгагена с Кристианом Стендером и его адвокатом, и Йеппе предчувствовал, что это никак не прояснит и не продвинет поиски Эстер ди Лауренти.
Вот тебе и Сатори. Йеппе понял, что он собирается сделать, лишь когда его рука тяжело легла на плечо Даниэля Фуссинга.
Потребовалось применить некоторое упорство, чтобы убедить Анетте, что допрашивать Кристиана Стендера ей придется без Йеппе. Немного помогло то, что его место занял следователь Фальк, и все-таки она казалась не очень довольной, когда, взяв под мышку блокнот и диктофон, побежала в направлении судебного КПП. Йеппе заглянул к следователю Ларсену узнать, какие у него успехи, тот руководил поисками Эстер ди Лауренти, однако узнал лишь одну неутешительную новость – что новостей пока нет.
Захватив чайник и пару стаканов, он отправился в зал для допросов номер 6, где оставил Даниэля Фуссинга с его гитарой. Прежде чем начать допрос, ему пришлось разбудить Даниэля, который пристроился спать прямо на столе. Приподняв с рук голову с покрасневшими глазами, он первым делом спохватился, где гитара.
Йеппе показал на чехол с гитарой и скрестил руки на груди. Даниэль Фуссинг заставил его почувствовать себя стариком.
– Итак, Даниэль, эта неделя была богата событиями. Убиты два твоих друга, да еще эта утомительная ночная прогулка по городу, верно? – Йеппе удостоверился, что диктофон включен.
– Это был вопрос? – Даниэль выглядел обескураженным.
– Если не вникать в подробности, то это все может показаться немного, как бы сказать, циничным.
– Не думаю, что это ваше дело, но вчера вечером мы работали. Я мог бы отменить концерт, уже почти отменил, но это ведь моя работа, понимаете. Вот как вы работаете полицейским. Моя работа ничем не хуже. Только в отличие от вас я не получу зарплату, если отменю заказ. И, если уж говорить совсем начистоту, мне нужно было забыть на фиг обо всем этом на пару часов. Просто чтобы снова нормально себя почувствовать, понимаете?
Йеппе смотрел на чистый блокнот перед собой. Когда он превратился в человека с настоящей работой из художника с уймой мечтаний, которым когда-то был?
– Возможно, это звучит цинично, – Даниэль ткнул пальцами в воздухе кавычки, – для вас, но все относятся ко мне как к говенному изгою, избегают меня при любой возможности. А если их заставляют находиться рядом со мной, то они пялятся на меня, типа «ну все понятно с тобой», и сплетничают у меня за спиной, стоит мне только отойти. Это все равно что болеть сраной эболой.
Йеппе налил Даниэлю стакан воды, который тот опустошил разом.
– Я так понимаю, ты порвал с Каролиной. Можно поинтересоваться почему?
– А, Каролина. Вы спрашиваете почему. Вы ее видели?
– Да. Милая девочка.
– Очень милая. Офигеть какая сладенькая. Просто не склалось. Я совершенно запаренный сейчас. Последнее, что мне надо, это такая же запаренная ревнивая девчонка.
– У Каролины были причины ревновать? – Йеппе заметил, что Даниэль думает, нужна ли Йеппе эта информация. Он уточнил свой вопрос. – Я имею в виду Юлию Стендер. У Каролины были причины ревновать из-за нее?
Даниэль поковырялся в своем пучке. Настала его очередь потупить взгляд.
– На меня никак не повлияет, если я все расскажу. Но не надо бы расстраивать Каро еще сильнее. Ну да, мы с Юлией иногда спали. Когда Каро не было дома. Я практически жил у них, ну, вы в курсе, что бывает, когда выпьешь винца, выкуришь косячок. Ох, тут не было ничего серьезного, и это произошло всего несколько раз, но, естественно, мы не кричали об этом направо и налево. Она была милая, у нас был неплохой секс. Ох, блин, как все это трагично.
Он обхватил голову руками и сидел так некоторое время. Затем ожесточенно потер лицо и поднял глаза.
– На самом деле мы гораздо больше болтали, чем трахались. О наших дебильных семьях.
– Да, Каролина упомянула, что вы с Юлией иногда беседовали о ваших родственниках…
– Мы оба потеряли матерей в юном возрасте; есть такие сообщества – ты или в них входишь, или не имеешь о них никакого представления, и сообщество людей, потерявших мать, является одним из них. Ничто не готовит тебя к тому, что мама оставит тебя. Мне было восемь, когда… и я по-прежнему думаю о ней как минимум один раз в час. От этого никогда не избавиться, никакого прогресса не происходит. Мы с Юлией понимали друг друга.
– Какое впечатление произвел на вас ее отец?
Ее отец, который сидел в зале для допросов в том же самом здании и признавался в убийстве собственной дочери. Йеппе смягчил голос, задавая вопрос в лоб.
– Хм-м, я видел его всего несколько раз. Такой олдскульный мачо. Знаете, крепкое рукопожатие в сочетании со взглядом «держись-подальше-от-моей-дочки». Юлия рассказывала о нем какие-то совершенно безумные вещи. Долгое время я верил ее историям…
– Например? То есть какие именно безумные вещи?
– Например, что он бил ее мать. Когда Юлия была маленькая. Даже когда мать болела. А Юлия обычно забиралась в шкаф в своей комнате и пела, когда слышала, как стойка с капельницей падает на кафельный пол. Позже она призналась, что видела такой эпизод в фильме. Юлия фонтанировала историями, и они не всегда соответствовали действительности. Так и бывает, когда растешь без матери. Нам неведом тот моральный компас, в соответствии с которым живете вы, все остальные.
