– Ну и?..
– Есть мнение, что ваш муж может добыть нужные нам сведения.
– Может добыть, а может и не добыть. И как оно ни повернется, такие вещи требуют большой и аккуратной работы. Кроме того, это опасно.
Она замолчала, испытующе глядя мне в лицо, но я не поняла, чего она ждет. Тогда она, теряя терпение, почесала свой почти идеальной формы нос:
– Сколько вам разрешили заплатить?
Я не подготовилась к этому вопросу. Но попыталась выйти из положения с достоинством:
– Как обычно.
– Обычная оплата тут не годится, еще чего! Мы ведь говорим про киллеров.
– Хорошо, все будет зависеть от информации, которую я от вас получу.
– За любую мелочь не меньше ста тысяч, а если наклюнется что-нибудь посущественней – мы поднимем плату до трехсот.
– Послушайте, а может, вы посоветуетесь с мужем, ведь это он наш агент?
– Не хочу вас огорчать, но советоваться тут не о чем – денежными делами всегда занимаюсь я. А вы в своей семье разве не так же поступаете?
– Мою семью мы лучше оставим в покое, но вот с комиссаром мне точно придется посоветоваться.
– Он разрешит. Коронас всегда правильно себя ведет. А я, как только вернется муж, передам ему ваше задание. Он уж сообразит, с какого конца за него взяться.
– Договорились, позвоните мне.
– Дайте мне номер своего мобильника, в комиссариат мы никогда не звоним.
Дав ей номер телефона, я задумалась о том, каким образом, черт побери, я опишу нашу беседу в отчете. Мне по-прежнему было трудно ориентироваться в этой сфере – правила общения с информаторами не давались, возможно, потому что в душе я считала эту практику недостойной настоящих сыщиков.
Гарсон дожидался меня в машине, уже готовый рвануть с места. Он точно выполнил все мои указания, как, впрочем, и всегда. У него были с собой копия отчета инспектора Сангуэсы и фотографии жертв киллеров. Пока мы ехали в роскошный район, где обитала бывшая жена Вальдеса, я перебирала фотографии. И у меня мороз пробежал по коже. Первая запечатлела мужчину с обожженным телом, который лежал в пластиковом пакете, похожий на зловещего призрака. Я поперхнулась. Гарсон бросил на меня быстрый взгляд:
– Занятно, правда?
– Прелестно.
– Это фирменная марка латиноамериканских киллеров, тех, что вращаются в мире наркотиков. Но вы еще не видели самого худшего.
На следующей фотографии – расчлененное тело специально для фотосъемки разложили на простыне. Можно было совершенно отчетливо различить руки, ноги, торс и голову мужчины средних лет, на лице которого застыла чудовищная гримаса.
– Этот несчастный отказался платить повисший на нем должок. Поработали тут поляки.
– Какой ужас!
– А теперь обратите внимание на технику итальянцев, у них самое богатое воображение. Фотография номер десять.
Мне стоило труда разобраться в деталях кровавого месива, но наконец я справилась. Это был молодой человек с разрезанным горлом, и через эту кошмарную щель высовывался какой-то толстый и бледный кусок плоти. Его собственный язык.
– Они называют это “галстук”. Вспарывают горло. Потом раскрывают жертве рот и выворачивают язык так, чтобы просунуть в разрез. Хотелось бы надеяться, что они свой трюк проделывают, когда человек уже мертв. Этот был членом мафии, но сбежал, не попрощавшись.
– Хватит, Гарсон, меня сейчас вырвет!
– Только не думайте, что тут работали исключительно иностранцы. На всех остальных фотографиях – дело рук испанских киллеров, и можете мне поверить, мы ни в чем не уступаем выходцам из других стран.
Я поскорее сунула фотографии в конверт.
– Ужас и кошмар. Будем надеяться, что Пепита Лисарран проявит не меньшую чувствительность, чем я.
– Собираетесь блефовать?
– Я буду играть теми немногими картами, которые у нас пока имеются, но мы не должны упустить взятку. Пепита хоть что-нибудь непременно да знает, в противном случае сразу обратилась бы в полицию.
Нам открыла дверь служанка в розовом форменном халатике. Не давая нам пройти, она позвала хозяйку. Марта Мерчан, бывшая жена Вальдеса, встретила нас высокомерно и с непроницаемым лицом – она, как всегда, полностью контролировала ситуацию. Мы вошли в ту же небольшую гостиную, где были в прошлый раз, и я сразу бросилась в атаку, посчитав излишними предварительные формулы вежливости.
– Нам стало известно, что у вашего бывшего мужа был в Швейцарии счет на сто миллионов песет.
Она чуть приподняла брови, только этим и выдав свое удивление.
– Вы знали что-нибудь про этот счет?
– Нет, ничего не знала. Неужели эти деньги достанутся мне в наследство?
– Вряд ли. Счет будет с санкции судьи немедленно блокирован.
Она улыбнулась – впервые после начала нашего визита:
– Инспектор, вы ведь знаете, что такое развод, правда? Супруги, расходясь, не всегда клянутся друг другу в вечной любви. Неужели вы полагаете, что мой бывший муж сообщал мне хоть что-нибудь о своем реальном финансовом положении или о том, как ему удалось заработать такую сумму?
– Полагаю, что нет, но, возможно, что-то вы заметили еще в те времена, когда жили с мужем вместе.
– Нет, ни о чем таком он никогда не ставил меня в известность.
– И у вас не появилось никаких догадок – на основе его случайных реплик или в связи с его поездками?
– У меня есть своя работа, инспектор Деликадо, и, занимая достаточно серьезный пост, я должна ежедневно много часов посвящать служебным делам. Возвращаясь вечерами домой, мы с мужем не обсуждали ничего, что выходило бы за рамки нашей личной жизни. Кроме того, с тех пор как он начал сотрудничать с розовой прессой, меня совершенно перестало интересовать то, чем он занимался.
– Это я понимаю, но, может быть…
Она перебила меня решительно, но не повышая при этом голоса:
– Если меня в чем-то подозревают, я прошу, чтобы было выдвинуто официальное обвинение, а если нет…
Повисла многозначительная пауза. Я закончила ее фразу:
– А если нет, вы просите оставить вас в покое.
– Как вижу, вы меня правильно поняли.
– Беда в том, что, когда идет расследование, редко все складывается как по писаному. Иногда приходится задавать вопросы и человеку, которого мы ни в чем не подозреваем. А в случае, если этот человек не проявляет желания сотрудничать с нами, мы вынуждены просить санкцию судьи.
– Если так принято…
– Хорошо. Спасибо, что согласились с нами побеседовать.
Как только мы глотнули свежего воздуха, я велела Гарсону:
– Распорядитесь, чтобы за ней присмотрели.
