– Напечатайте мне копии и с этого тоже.
Она заметила, как изменилось мое лицо, отразив бушевавшее у меня в душе возмущение.
– Вам вся эта возня кажется тошнотворной, так ведь?
– Если честно, Магги, я никак не могу взять в толк, что здесь делает молодая женщина вроде вас.
– Жить-то надо. У многих моих друзей вообще нет никакой работы. И Вальдес мне помог, посмотрим, повезет ли мне так еще хоть раз.
– Идите раздавать рекламные листовки, или поступите на службу в какую-нибудь неправительственную организацию, или запишитесь в женский легион – да что угодно, лишь бы не участвовать в этом паскудстве.
– Может, конечно, то, чем мы занимаемся, и называется паскудством, да только и герои наши – не монашенки из ордена милосердия. А вас не возмущает тетка, которая хочет выйти замуж за богатого мужика только ради его денег и не способна хранить ему верность, хотя бы в самом начале? А что вы скажете про типа, который мотается по всему миру и всюду занимается аферами, но при этом надеется, что публика только посмеется над его милыми проказами? Я уж не говорю про мамочку, которая мечтает иметь большую семью, а своего ненормального ребенка отсылает с глаз подальше, на самую высокую гору в Европе, чтобы он там сгнил и не мешал ей! Это тоже паскудство!
– Но вы здесь с ними на одном уровне.
– Мы делаем свою работу, у вас, полицейских, тоже есть от чего поморщиться!
Я опустила голову, пытаясь взять себя в руки. Будь я в здравом уме, никогда не ввязалась бы в подобный спор.
– Есть что-нибудь еще?
Она отвернулась от меня, всем видом своим выражая раздражение, и снова застучала по клавишам.
– Не знаю. За последние три месяца это были самые громкие истории. Ну, можно прибавить еще одного тореро, которого Вальдес публично обозвал пошляком, или актрису – мы пронюхали, что она сделала две пластические операции… Но этого вряд ли достаточно, чтобы убить человека. Хотя, как я поняла, нас бы вы поубивали и за куда меньшие грехи.
– Не люблю пачкать руки.
Она смотрела на меня со злобой, мои слова задели ее за живое. Я протянула ей визитную карточку:
– Наша встреча оказалась не столь уж приятной, однако я должна признать, что вы мне очень помогли. Позвоните по этому телефону, если что-то еще придет в голову. Напоминаю, это ваш гражданский долг.
– Если и позвоню, то только из чувства долга, потому как никакого удовольствия от помощи вам не получаю.
Пока я добиралась на такси до гостиницы, сердце мое так колотилось, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я терзалась. Ну как я могла быть настолько неуклюжей, настолько глупой, настолько самонадеянной, настолько обидчивой – короче, вести себя как полная идиотка и тупица? Кто я такая, чтобы выносить кому-то нравственный приговор и, кроме того, высказывать человеку собственное мое мнение о нем прямо в лицо? Неужели так только что вела себя инспектор Деликадо, известная коллегам своей ироничностью, выдержкой и вежливостью? Я готова была обозвать таксиста педрилой, чтобы он дал мне по морде, и тогда я получила бы по заслугам. Магги проявила незаурядную сообразительность, отобрав в архиве случаи, которые могут нам пригодиться. И все они содержали мотивы, существенные для нашего расследования! Кроме того, девушка была на свой манер любезна. Мне даже понравились эти ее пиратские украшения и волосы цвета паэльи! И что же? Я ринулась в бой, вооружившись самыми плоскими представлениями о нравственности. Вдруг из каких-то тайных щелок полезли наружу отголоски религиозного воспитания. Судить других – любимое занятие напуганных кретинов! Кроме всего прочего, этот внутренний порыв – не то монашеский, не то левацкий – мог повредить расследованию. Вряд ли после сцены, которую я ей устроила, Магги захочет тратить время на наше дело и позвонит мне, чтобы сообщить новые детали! В общем, я села в лужу, по-настоящему села в лужу, или, как выразилась бы эта самая Магги, дико лопухнулась.
Из гостиничного бара я позвонила Гарсону, и минут через десять он спустился вниз – только что приняв душ и переодевшись. После отдыха он излучал хорошее настроение.
Я встретила его, держа в руке стакан виски со льдом.
– Ну, как у вас прошла встреча в телестудии, инспектор?
Вместо ответа я протянула ему материалы, которые отпечатала мне Магги.
– Итак, вы в стервозном настроении! Это связано с работой или исключительно с личными проблемами?
– А вы почитайте, почитайте…
Он принялся за чтение, не выказывая ни малейших признаков обиды. С предельным вниманием переходил от страницы к странице. И закончил как раз в тот момент, когда я опустошила свой стакан.
– Отличный материал, клянусь чем угодно! Все эти люди имели реальные основания для мести, то есть для убийства Вальдеса. Кроме того, они принадлежат к среде, где нет недостатка в деньгах, и любой из них мог нанять убийцу, чтобы убрать своего обидчика. А то, что в качестве места убийства выбрали его квартиру в Барселоне, кажется мне вполне естественным – подальше от Мадрида, то есть от заказчика, а значит, замести следы будет легче.
– Все это прекрасно звучит, но как вы объясните сто миллионов в Швейцарии?
Он взмахом руки подозвал официанта и попросил принести ему виски. А я заказала себе вторую порцию. Потом Гарсон спокойно и без спешки изложил мне свою теорию:
– Я размышлял над этим делом – а не только спал. Вы же и сами знаете, что способности у меня выше среднего.
Я кивнула, хотя и была сейчас не слишком расположена к шуткам. Гарсон же невозмутимо понюхал виски, которое ему принесли, а потом с нескрываемым наслаждением сделал первый глоток.
– Ну, это же чудо что такое: проснуться в восемь вечера и выпить на завтрак виски! Мы с вами должны повторять это каждый день.
Я, теряя терпение, повернулась к нему:
– Вы, конечно, можете сколько угодно похваляться своими способностями и мечтать о райской жизни, которую человек ваших достоинств, несомненно, заслуживает, но что вы думаете по поводу нашего дела?
Моя колкость не смогла омрачить его благостное настроение.
– Нашего дела? Ах да! Я же вам уже говорил, что вряд ли стоит напрямую связывать счет в Швейцарии с убийством Вальдеса. Вы учли, например, такую возможность, что он брал с некоторых людей определенные суммы за то, что обещал не предавать гласности нарытый им компромат? Если кто-то не соглашался, получал по полной – их грехи расписывались Вальдесом в журнальных колонках или в телевизионной передаче.
– Но сумма-то очень уж большая!
– Она собралась помаленьку… Или, кто знает, может, он подловил важную птицу – что называется, напал на золотую жилу.
– Шантаж.
– Вот именно. А у него для этого были все условия – лучше не придумаешь. Только вообразите себе: вот он ведет обычные свои поиски или роется, как всегда, в грязи – и вдруг в один прекрасный день совершенно неожиданно раскрывает тайну, очень важную тайну, которая касается очень важной персоны. Вальдес не знает, как поступить: предавать сведения огласке или не предавать. Хорошо, он это сделает. И что тогда? Какая ему от этого будет выгода? Да, можно, конечно, рассчитывать на известное укрепление репутации в профессиональной среде – такая история поможет ему вырваться за привычные рамки. Но неужели вы полагаете, что такой хищник, как Вальдес, позволит кролику ускользнуть из силков и не попытается урвать с него хотя бы клок шерсти? Нет, он выбирает иной путь и пробует шантажировать свою жертву.
