– Энкарнасьон, нам надо знать, что произошло с последней суммой, которую должна была получить Марта Мерчан. Она принесла ее вам на хранение?
Женщина занервничала и тотчас сложила ладони перед грудью, будто моля о пощаде:
– Ваши люди не поверили мне и искали еще какие-то деньги по всему дому. Все перевернули вверх дном, но так ничего и не нашли. А вы что собираетесь теперь делать?
– Ничего, успокойтесь. Мы-то верим вам на слово. Нам надо знать другое: говорила вам Марта или нет о том, что принесет сюда на хранение еще одну порцию денег? Может, она как-то дала вам об этом понять?
Женщина молчала, опустив глаза. Затем почти шепотом произнесла:
– Если я отвечу, что да, вы тотчас заподозрите, будто я эти деньги где-то прячу. Хотите, чтобы я сама себе могилу вырыла?
– Да, Энкарнасьон, именно этого мы и хотим, поскольку тот, кто вроде бы сам роет себе могилу, доказывает тем самым, что не врет и говорит только правду. Если мы узнаем, что она сообщила вам о новой порции денег, это может стать решающим фактом для поимки убийцы.
– Ладно, так оно и было. Хозяйка за несколько дней до смерти сказала, что заглянет ко мне, она всегда именно так выражалась, когда хотела дать знать, что принесет деньги, но она их не принесла, вот вам истинный крест, не принесла.
– А она не говорила вам уже после этого, что дело, мол, почему-то откладывается, что возникли какие-то помехи, что она принесет их позднее?
– Нет, ничего такого она мне не сказала, ничего, а я и не спрашивала. Обычно-то она сначала скажет, что хочу, мол, заглянуть к тебе, а уж только через несколько дней сообщит: “Сегодня вечером сиди дома, я приду”. И просила, чтобы тут никого не было, даже моих детей. Но в последний раз она только предупредила, что на днях зайдет, а больше уже ничего не добавила. Я еще подумала, что рано или поздно она все равно появится, но особо себе этим голову не забивала. И уж больше Марта ни о чем таком не заговаривала.
– Может, потому что ее убили?
– Не знаю.
Она заплакала и сквозь слезы стала причитать:
– Другой раз проснусь среди ночи, и чудится мне, что все-то это было дурным сном и что хозяйка жива себе и здорова.
– Нет, Энкарнасьон, это не так.
– А вы дадите судье про меня хороший отзыв?
– Обещаю вам, я непременно это сделаю.
– По правде сказать, не очень-то я и верю, что от него будет какой-никакой прок. Засадят меня в тюрьму, а самых младших моих в приют отправят. И все только за то, что я решила подзаработать пару-тройку лишних песет.
Как только мы оказались на улице, такой же мрачной и тесной, как и ее квартира, я сказала младшему инспектору:
– Даже не пришлось показывать фотографии.
– Вы думаете, она сказала правду?
– Можете быть уверены. Она, судя по всему, из надежных людей, иначе Марта Мерчан не доверяла бы ей деньги.
– Но человек по-настоящему честный сразу заподозрит, что деньги эти сомнительные, и заявит в полицию.
Я ехидно глянула на него:
– А как вы полагаете, какой процент наших сограждан поступил бы именно так?
Он с таким же ехидством ответил:
– Не знаю… Ну, допустим, процентов восемьдесят, а?
– Что-то вы не очень хорошего мнения об испанцах, Гарсон. Почему же вы не сказали сто?
– По-моему, это было бы преувеличением.
– Возможно.
– Хорошо, инспектор, теперь вы получили то, что хотели. Деньги до Марты Мерчан вроде должны были дойти, тут картина почти прояснилась, но куда эти деньги делись потом?
– Может быть, они все-таки к ней не попали, может, они не попали и к самому Вальдесу, может, служанка врет, а может, деньги до сих пор лежат спрятанные где-то в доме Марты. Как вы считаете, не заглянуть ли нам туда еще разок?
– Но ведь в доме уже проводили обыск! – возразил Гарсон.
Ну и пусть! А еще мне очень не хотелось столкнуться в комиссариате с Молинером и Родригесом, когда они вернутся туда, потратив целый день на безуспешные поиски.
Но попасть в дом Марты Мерчан было не так-то просто. Во-первых, он был опечатан по решению судьи. Пришлось вести переговоры с Коронасом, хотя именно этого Гарсон и старался избежать. Само собой, комиссар высказал все, что он о нас думает. А я ему объясняла, почему мы решили повторить все шаги, предпринятые Молинером без нашего участия. Коронасу очень хотелось послать нас куда подальше, но он сдержался. И позвонил судье, который вел дело об убийстве Марты Мерчан, а тот дал разрешение еще раз осмотреть дом, но запретил проводить обыск. Иными словами, нас предупредили, что ни одна улика не может быть изъята с места преступления и приобщена к делу иначе как в присутствии самого судьи.
– Ладно, – ответила я, устало глядя в глаза Коронасу. Потом все же добавила: – Спасибо, сеньор, у вас особый дар воздействовать на судей.
Кажется, он в первый раз за всю эту проклятую историю пожалел меня, увидев, насколько я вымотана и насколько пала духом. Гарсон тянул меня за рукав, он хотел поскорее убраться из кабинета комиссара, пока тот не одумался и не спустил на нас всех собак.
Было уже очень поздно, и усталость все больше давила на мои плечи. В машине я заснула, откинув голову на спинку сиденья. Мой товарищ решил не тревожить меня и дал поспать, пока мы не прибыли в Сант-Кугат. Я открыла глаза и в темноте не узнала ни района, куда мы попали, ни садов, окружавших дома.
– Инспектор, хотите, я схожу туда один? Ведь речь идет только о поверхностном осмотре, а вы можете еще немного отдохнуть.
– Нет, спасибо, мы пойдем вдвоем.
Пока мы шли к дверям дома Марты Мерчан, сырость пробрала меня до костей. Где-то по соседству играла музыка. Мы пересекли совершенно темный садик и остановились перед дверью, которую наши коллеги совсем недавно опечатали. Гарсон сорвал печать и не без труда отыскал ключи. Наконец мы смогли войти. Младший инспектор еще какое-то время сражался с электросчетчиками. Потом пошел вперед, нажимая на все выключатели, какие попадались ему по дороге. Нашим глазам открылась призрачная гостиная, а также коридоры, в которых витал какой-то смутный сладковатый запах.
Место преступления потрясло меня. Пятна крови на креслах и ковре, пыль и тишина. Одна из ламп по-прежнему валялась на диване. Беспорядок, который учинил здесь убийца, лихорадочно что-то разыскивая, тоже застыл во времени – журналы, пустые конверты…
Гарсон двигался по комнате бесшумно как кот. Мы не разговаривали. Мне чудилось, что душа умершей до сих пор парит в воздухе, а может, здесь еще чувствовалась аура убийцы. В центре журнального столика лежала распахнутая книга, где-то примерно в середине страницы была поставлена отметка в виде точки. Американский детектив. Хозяйка дома так и не успела узнать, кто был убийцей.
