Но все это нужно было выменивать у княжеских людей – на шкурки, мед, полотно и прочее. А льняная тканина, годная на сорочки, менялась на гладкий некрашеный шелк из расчета один локоть к ста. Теперь же сами русы предлагали пойти за море и набрать всего этого даром – сколько сможешь унести. Поэтому в каждой волости старейшины выделяли «охотников»: где пять человек, где десять. Особенно тех, кого не жаль, если сгинет – в каждом роду есть такие. Лишь те, кто посмелее, отправляли толковых парней и молодцов. Назначали над ними старшего, кто и вел своих людей по замерзшим рекам в Киев. И уже по возвращении из полюдья князя эти старшие были рады узнать, что цель похода – западная окраина каганата. Та страна, что виделась Золотым царством из сказаний, полным сокровищ.
– Это мы мигом! – заговорили они.
– Там одного полону сколько будет!
– Девок себе наберем!
– Все бабы в паволоки оденутся, еще работать не захотят!
– Вот пусть хазарские девки и работают!
Но иные из русов, услышав о полном разорении Самкрая, покачали головами.
– Роман хочет, чтобы мы уничтожили соперников греческим купцам, – с пониманием кивнул Ранди Ворон. – Чтобы на Боспоре Киммерийском больше негде было торговать рабами и шкурками и все это везли только в Царьград.
– Евтихий еще сказал, жидинов режьте, как курей, – добавил Вефаст. – У них, греков, со своими местными жидинами нелады в последние годы, вот и хочет, видно, припугнуть.
– Так чего не порезать-то? – воскликнул Благожа с реки Рупины. – Мало хазары эти жидинские наших дедов резали, мучили? Теперь-то мы за них спросим!
– Ранди, объясни им, – предложил Ингвар.
– В прежние годы хазары сами губили свои торги тем, что запрашивали с нас две десятины, – начал тот. – Поэтому мы возили свой товар к грекам, но у нас все же был выбор. Греки знали об этом, и потому Олег Вещий добился от них таких выгодных условий договора о торговле. Не только потому, что однажды сжег поселения на Боспоре Фракийском. Теперь же греки хотят, чтобы мы уничтожили Самкрай, безнадежно рассорились с каганатом и сами себя лишили выбора. Если мы это сделаем, то сможем продавать свои куницы только грекам. И тогда они уже спросят с нас хоть три десятины – нам будет некуда деться.
– Ну, так чего? – спросил Ознобиша. – Мы ж добычу уже возьмем!
– А коли возьмем, греки не отнимут! – подхватил Требигость.
Было видно, что он и его товарищи не понимают, к чему это все.
– Греки хотят нашими руками победить не только хазар, но и нас самих тоже, – пояснил Мистина. – Мы сами лишим себя выбора, и они смогут драть с нас три шкуры. Но мы не такие дураки. Потому, княже, – он посмотрел на Ингвара, – думаю, будет умнее взять с жителей Самкрая выкуп, но сохранить город и его торговлю.
– И предложить им за это договор, который нас устроит, – подхватил Ранди. – Когда наши люди будут в городе, уже у хазар и рахдонитов не останется выбора.
– А что грекам скажем? – спросил Ингвар.
– Скажем, что нам пришлось очень тяжело, в городе оказали большое сопротивление, – ответил Хельги. – У нас, я думаю, не найдется очень много времени на все, когда тудун со своим войском будет всего лишь через пролив, под Каршой?
– Ну, так взять всего побольше и восвояси! – воскликнул Требигость.
– Меха и прочее нужно сбывать каждый год, – напомнил Ранди. – И чем более выгодных условий торга мы добьемся от хазар, тем больше серебра и шелков за каждый сорочок шкурок будут получать ваши бабы.
Судя по лицам славянских старейшин, они его не понимали. До Олега Вещего заморская торговля находилась в руках хазар, после него – русов, а славянам хазарские и греческие города пока виделись лишь сундуком с сокровищами, куда надо поглубже запустить руку, раз крышка приподнята. Первый на их памяти поход за море казался единственным. Что такое «каждый год»? Сейчас раздобыть бы чего-нибудь, чтобы потом хвалиться на братчинах!
Не так на это смотрел Ранди, для которого даже военный набег был всего лишь средством улучшить условия торговли. Причем крайним средством, к которому прибегают лишь в последнюю очередь. Но этот случай настал, поэтому он без колебаний послал с Хельги своего родного сына, зная, что тот будет очень полезен.
Хельги тоже хватало ума смотреть дальше нынешнего дня. Поэтому он следил, чтобы с первого же дня после соглашения со старейшинами Самкрая о выкупе прекратились убийства и совсем уже беззастенчивые грабежи. Не возбранялось рассовывать по пазухам красивые диковинки и задирать бабам подолы, но и эти вольности кончались, едва та или иная община выплачивала свой выкуп полностью и получала глиняные печати. С этого дня старейшины имели право приходить к Хельги конунгу с жалобами на незаконное притеснение – и не раз этим правом пользовались.
Когда уже почти все было собрано, Хельги вновь велел привести к нему старейшин.
– Могу вас порадовать доброй вестью, – начал он, вновь усевшись на сиденье тудуна. – На днях мы уходим отсюда. Но надеюсь, в будущем увидимся вновь, и тогда наши сердца откроются навстречу друг другу.
Даже напуганные и удрученные потерями на грани разоренья, старейшины и торговцы не удержались от горьких ухмылок.
– Ты имеешь в виду раскрыть наши сердца при помощи секиры? – Отважный Асах бросил на него гневный взгляд голубых глаз.
– Нет, я имею в виду, когда между нами установятся добрые и справедливые отношения. – Хельги будто не заметил взоров, ясно выражавших, о какой справедливости для него мечтают боспорцы. – Нам пришлось прийти сюда с оружием, чтобы прорубить себе дверь, когда ее не захотели открыть добром. Но теперь, я думаю, все поняли, что это была ошибка, вы же неглупые люди. Поступим так: я забираю детей у каждого из вас, – все разом вскинули головы и впились в него глазами, – но обещаю, что им не будет причинено никакого вреда, урона здоровью и чести. Я увезу их с собой. Когда же вернется тудун, то есть ребе Хашмонай, или кто-то от кагана, кто вправе заниматься этими делами, он пошлет ко мне послов с условиями договора о торговле. И когда мы заключим договор, вы получите своих детей назад.
Старейшины громко зароптали: они уже свыклись с надеждой, что их семьи, сейчас сидящие взаперти в сараях для полона и терпящие там всякие лишения, с уходом русов получат свободу.
– И если вы, уважаемые люди, не желаете, чтобы ваши сыновья выросли вдали от вас, вы уговорите тудуна не затягивать с этим и выставить справедливые условия. И тогда торговля нашими куницами и бобрами быстро возместит вам все понесенные убытки. Если же нет – дети покажутся вам небольшой потерей по сравнению с ущербом всему каганату, если мы будем торговать только в Царьграде.
– Уж не Роман ли, ненавистник наших единоверцев, послал тебя сюда? – с негодованием воскликнул рахдонит Эфраим.
– Мне предложил этот поход князь Ингвар, мой близкий родич. Но я не сомневаюсь, что Роман не пожелает увидеть наши дружины на своих землях и вскоре между нами будет заключен справедливый договор. Не будьте глупцами, что своим горем оплачивают чужие выгоды.
