Ингвар незаметно вздохнул с облегчением. Он не привык принимать важных путешественников и вообще вести переговоры; в незнакомых делах князь полагался на опытность Свенельда и ловкость Мистины. Побратим живо оглядел гридницу, оценил гостей и их подарки, бросил взгляд на Эльгу и чуть заметно подмигнул. Она подавила улыбку: ей уже стал привычным этот знак, больше даже взгляд, когда глаз лишь чуть прищуривается на миг, не закрываясь полностью. Потом перевел дух и стал слушать.
– Из этих пределов мы намерены направить свои стопы в Самкрай, что на берегу Боспора Киммерийского, – отвечал князю Рафаил. – Там мой дом, там проживает моя семья под покровительством Господа и ребе Хашмоная, тамошнего тудуна.
– Мы надеемся, ты найдешь твой дом и семью в благополучии, – приветливо кивнула ему Эльга, зная, что Ингвар не догадается проявить любезность.
– Да благословит тебя бог за твое доброе пожелание, госпожа!
– Так с чем вы прибыли к нам? – небрежно осведомился Ингвар.
С появлением Свенельда и Мистины пришла пора вести настоящий разговор. С самого начала Ингвар держался так, будто его оторвали от важных дел и он сидит здесь только потому, что таковы обязанности правителя. Весь вид его давал понять, что рахдонитам что-то нужно от него, но ему ничего не нужно от них, поэтому и труд заговорить о причине встречи он переложил на гостей. И этому его тоже научил ловкий побратим. Не сказать чтобы у Ингвара уже хорошо получалось, но он старался. Эльге с самого начала лучше давался вид непринужденной властности.
– Едва прибыв в Киев, мы услышали весьма важные вести! – начал Рафаил, переглянувшись со своими спутниками. – Всему городу известно, что будущей весной ты, княже, собрался вести твое войско в поход на земли Романа в Таврии.
– Вот как! – усмехнулся Ингвар. Он ожидал другого. – Мы еще ни одного скутара не снарядили, а о походе уже весь белый свет знает!
– Славные деяния имеют громкий голос.
– А вам что за дело? – спросил Ингвар, будто сам не догадывался.
– Мы будем просить бога, чтобы он послал тебе победу над греками. Ибо эти люди – наши старинные враги, как тебе, может быть, известно. Многие мои соплеменники и единоверцы бежали в Кустантину
[18] из сарацинских пределов, желая найти приют и покой для своих семей, но Роман, будто безжалостный лев, притесняет наших единоверцев и разрушает наши дома для молитв. Поэтому все сыны Израилевы будут молить бога о ниспослании тебе победы над нашим общим врагом. Я же спешу, в знак моей нерушимой веры в будущую твою победу, предложить тебе хорошие условия для торга. Ведь ты возьмешь там множество пленных, и тебе понадобятся верные люди, которые смогут сбыть их дальше на Восток, на Гурганское море, где на пленников и пленниц всегда есть хороший спрос.
– Право первым выкупать полон получают те, кто помогал снаряжать войско, – вступил в беседу Мистина, – о чем тебе, при твоей мудрости, несомненно, известно. И если ты желаешь предложить князю некую сумму серебром, то назад ты получишь ее полоном, выбирая, кого хочешь.
– Разумеется, мне известен этот мудрый порядок, – кивнул Рафаил. – Дела мои в стране саксов шли не так чтобы хорошо – угры перерезали все пути, а это всегда плохо сказывается на торговле. Если бы не убытки, я и не решился бы пойти на такое ненадежное дело…
– Мой уважаемый спутник хочет сказать, что торговать полоном – всегда дело ненадежное, – поправил его Симха. – Среди пленников часто вспыхивают болезни, иной раз выкашивают половину, прежде чем довезешь их до места, где дадут хорошую цену. Иной год ездишь через полсвета, чтобы с трудом вернуть вложенные деньги!
– Мы знаем, как суров бывает к вашему племени ваш бог, – участливо кивнул Мистина.
Свенельд немало дел имел с жидинами, поэтому Мистина хорошо знал, что от них можно услышать.
– И поэтому я мог бы дать, – предложил Рафаил, – скажем, две тысячи шелягов в предварительную уплату за пятьдесят пленников по моему выбору.
– Пятьдесят! – Мистина сам чуть не воскликнул: «Мой бог!» – Это же получается по сорок шелягов за человека! И это при том, что мы возьмем их в Таврии, откуда тебе совсем не трудно будет перевезти их по морю до Самкрая, а оттуда по землям кагана прямо на Гурганское море, где тебе за каждую пленницу дадут столько серебра, сколько она весит! Я не купец, я хирдман и даже не могу подсчитать, во сколько крат прибыль ты получишь. В Царьграде пленник стоит двадцать золотых номисм, а это в двенадцать раз больше серебряных шелягов!
– Но ты ведь не повезешь в Кустантину продавать христиан, захваченных на земле самого Романа. А край, где идет война, изобилует разными опасностями. На море может разразиться буря и разом погубить все мое достояние. Среди полона может начаться мор, и сколько раз бог судил умереть в такой мор самому хозяину товара, оставив его жену и детей без куска хлеба! Я не могу сейчас дать больше, мне это не по силам. Но если все пройдет хорошо, то после продажи полона я смогу рассчитаться с вами и по более высокой цене.
– Мы поговорим с тобой о цене позже, чтобы не занимать этим время князя. У него есть более важные дела, чем пересчитывать греческих девок в шеляги. И возможно, – Мистин глянул на Ингвара, – мы охотнее пойдем навстречу твоим условиям, если ты сумеешь оказать нам еще одну услугу.
– Хотелось бы узнать, какую, – настороженно отозвался Рафаил. – Все, что в моих слабых силах, я охотно…
– Пока у меня нет договора о торговле с тудуном Самкрая, – заговорил Ингвар, – мои люди не могут продать мои товары по цене, ради какой стоило бы ходить за море.
– Да, таков порядок, хотя это весьма прискорбно, – кивнул Рафаил.
– Но тебя же этот порядок не касается. Если ты привезешь любой товар в Самкрай, никто не помешает тебе продать его, уплатив ту пошлину, какую платят все подданные кагана.
– Ты ведь говоришь уже не о добыче с земель Романа?
– Я говорю о том товаре, который уже сейчас лежит в моих клетях. Это шкурки бобра, куницы, лисы, белки, зайца, горностая, льняная тканина, телячьи и свиные кожи, мед, воск. Если ты хочешь получить мою будущую добычу по такой цене, по какой я сбываю ее друзьям, сначала стань моим другом.
– Ты хочешь, чтобы я купил твой товар?
– Я хочу, чтобы будущей весной ты взял мой товар и отвез в Самкрай, где продал, будто свой. Ты все равно едешь туда, тебе не придется изменять свой путь. Я же дам свою охрану, которая оградит от опасностей тебя и твой собственный товар.
– Какую же долю прибыли ты предлагаешь мне? – осторожно спросил Рафаил, прикидывая, возможное ли это дело.
Конечно, тудуновы люди, собирающие пошлину, не дураки и поймут, что это за меха и кожи. Но жить всем надо, даже тудуну. За небольшое подношение и тудун прикинется глупее, чем есть.
– Никакую, – улыбнулся Ингвар. – Хотя постой! – Он поднял руку, видя, что рахдонит готов возразить. – Есть у меня кое-что для тебя. Княгиня! – Он повернулся к Эльге. – Прикажи позвать твоих новых служанок, пусть подадут меда нашим гостям. А то сидим, как чащобы неученые, в горле уже от разговоров пересохло.
