Что за человек Мистина, она не смогла бы уверенно сказать. Зато очень хорошо знала: Ингвар человек хороший. Очень честный, отважный, решительный и справедливый. И, пожалуй, добрый – в той мере, в какой судьба позволяет ему быть добрым. А главное, Ингвар ее муж, с кем она стояла на свадебном полотенце, на стволе родового древа, отдавая ему свою жизнь перед лицом всех поколений предков и потомков. Она сгорит со стыда перед людьми, богами, чурами, перед ним и перед собой, если еще раз допустит нечто подобное… хотя бы в мыслях…
Эльга была полна решимости бороться, но ощущала и всю трудность борьбы. Особенно в эти сумрачные дни и долгие ночи, когда Ингвар так далеко и до встречи с ним еще так долго.
И до какой степени она может Мистине доверять? Кто докажет, что он и с ней не играет? Женщины склонны верить собственным чувствам, а куда эта вера заводит – давно всем известно. Она, княгиня русская, ставит на кон куда больше, чем ее собственная честь и благополучие.
Они оба обязаны Ингвару верностью и честью – и жена, и побратим. И Мистина знает это не хуже нее. Даже лучше – он ведь мужчина и связан с Ингваром всю жизнь. Глупо думать, что он решится на предательство ради бабьего подола! И все это – просто шутки.
Эльга осторожно поцеловала Святку, вдохнула нежный запах разогретого во сне детского тельца. Поправила на нем одеяло бьярмских соболей, успокоенная, улеглась и велела Добрете прикрыть ее медвежиной поверх куньего одеяла. К утру изба остынет, и тогда нянька принесет ребенка к ней, пока будет топить печь, чтобы дым ушел в оконца, прежде чем они встанут.
Но уже засыпая, Эльга с трудом отгоняла невольно встающие перед глазами видения. А если бы она его не остановила?
* * *
Когда Пестрянка сказала, что хочет пойти в поход вместе с Хельги, княгиня лишь усмехнулась, а ее сестра встревожилась: «Дитя мне оставишь? Не позволю мальца по четвертому году за море тащить с дружиной!» Но неожиданно этот краткий разговор получил продолжение.
Дня через три Пестрянку вдруг позвали к княгине. Прямо в избу, куда допускали только родичей. Кроме Эльги, там сидели Мистина и Асмунд. И все смотрели на вошедшую, будто только сейчас разглядели в ней некое чудо. Пестрянка смутилась – ей и так в эти дни казалось, что в нее весь Киев пальцами тычет, – и захотелось спрятаться за Хельги. Но она сдержалась, взяла себя в руки и с достоинством поклонилась. Принимая то решение, она знала, что будет нелегко.
– Думаешь, она сумеет? – с сомнением спросила Эльга, не сводя глаз с невестки.
– А мы у нее спросим, – предложил Мистина, но обратился к Хельги: – Я слышал, родич, что ты подумываешь взять свою жену в поход?
– Так и будет, если она не передумает, – подтвердил Хельги, по знаку Эльги подводя Пестрянку к скамье и усаживая. – Видишь ли, я еще там, в Варягино, однажды пообещал ей, что возьму ее с собой за теплые моря, если она пожелает. Эту достойную женщину в прошлом обманывали без всякой ее вины, и я постараюсь, чтобы больше этого не случилось. К тому же неизвестно, сколько продлится наш поход, а я не хочу, чтобы она хотя бы один день опасалась, будто ее покинули опять.
Асмунд отвел глаза. Все устроилось так, как ему и хотелось, никто не остался обижен. Даже Торлейв смирился, что в его семье происходит такое: невестка разводится с сыном и выходит за племянника. Зло смягчалось тем, что все случилось в кругу одной семьи и не выносилось на всеобщее обозрение, но тем не менее всем еще было неловко. Перед тем как, по обычаю, объявить о разводе «перед постелью», Пестрянке и Асмунду пришлось вдвоем присесть на скамью – в Киеве не было лежанки, которую они когда-либо делили. И при этом оба чувствовали себя куда глупее, чем в давнюю брачную ночь. Особенно потому, что обряд их разделения совершался на глазах у всей киевской родни, где кое-кто с трудом сдерживал ухмылку.
– Ты намерен взять ее с собой, со своей малой дружиной в Самкрай, когда поедешь туда с жидинами? – спросил теперь Мистина.
– Нет, это слишком опасно для женщины. Она останется с большим войском. Думаю, мой брат, – Хельги дружелюбно улыбнулся Асмунду, – позаботится, чтобы с ней ничего не случилось.
– Ты ведь, помнится, однажды сказал, что это смелая женщина?
– Еще бы нет! Не всякая решается поехать на другой край света.
– Поехать на другой край свет иной раз бывает мало, – заметила Эльга.
Все это время она пристально смотрела на Пестрянку, будто примеряя ей что-то в мыслях.
– Княгиня, что ты хочешь от меня? – Пестрянке надоел этот загадочный разговор, ведшийся так, будто ее здесь нет.
– Я хочу… Мы подумали… – Эльга оглянулась на Мистину в поисках поддержки, но подняла руку, призывая его помолчать. – Хельги, ты уже рассказал ей, как все пойдет?
– Я рассказал, что поеду с жидинами, как воевода охранной дружины при товаре. А Асмунд будет вести большую дружину и называться старшим воеводой всего похода… на Таврию. Ну а потом… – Хельги огляделся и убедился, что челядь и всех лишних выпроводили перед их приходом, – мы соединимся, и старшим над всем войском стану я. И она войдет ко мне в город вместе с Асмундом.
– Чтобы Асмунд сумел войти в город, сперва придется дать ему знак…
– Но мы же это обсуждали на днях. Стрела с синим оперением. Означает «следующей ночью в полночь у ворот».
– Стрела многого не расскажет, – возразил Мистина. – У каких ворот – их ведь в Самкрае двое. Численность войска внутри, где расположены, как вооружены, кто старший, насколько боевиты, чего ожидают, какой порядок дозоров…
– И вот мы подумали, – подхватила Эльга, – а что, если пустить другую стрелу… говорящую? Раз уж ты все равно хочешь взять с собой жену.
– Ты хочешь, чтобы я привел ее с собой в город?
– Это все вышло очень удачно! – поспешно добавил Мистина. – Если мы сейчас подпустим слух, будто вы с Асмундом в ссоре из-за того, что его жена развелась с ним и ушла к тебе…
– Главное, чтобы у нее смелости достало, – снова подхватила Эльга и с вызовом глянула на Пестрянку. – Сможешь ты стать не только женой Хельги, но и его бойцом?
– Раз уж так вышло… – начала Пестрянка, и все, умолкнув, посмотрели на нее, – что я дважды вошла в род Вещего… у меня достанет смелости на все, лишь бы доказать, что я сделала это не зря!
– Если муж позволит, – Мистина бросил насмешливый взгляд на Хельги.
Пестрянка было подумала, что ей придется обучаться владеть каким-нибудь оружием. Но дело состояло вовсе не в этом…
* * *
Трое мужчин еще долго спорили, обсуждая подробности, так что у Пестрянки загудела голова: она устала следить за их мыслью, хоть ее это напрямую касалось. Зато Эльга живо входила во все мелочи и сама даже раскраснелась, прикидывая на себя всю опасность и славу, что предстояло перенести и стяжать Пестрянке.
– Не много ли мы от нее хотим? – усомнился Асмунд, когда все уже прощались.
