— Лилея! — ахнула одна из плетельщиц, что пришли с амерой Астрой. — Как ты себя ведешь?
— Не вмешивайся, тетя, — рыкнула окончательно разозленная соседка. — Если тебя устраивает то, что она всегда принимает решения, как жить остальным членам нашей семьи, — это твой выбор. А мне надоело! Я хочу жить, не скрываясь за маской холодности и отстраненности от всего мира! Я хочу веселиться с друзьями, в конце концов, хочу, чтобы они у меня были! А не специально отмораживать каждого, кто осмелится приблизиться, потому что люди недостойны этого! Вы только вслушайтесь! Недостойны! То есть воля Богини, которая обласкала их своими милостями, для тебя, бабушка, пустой звук? Ты лучше нее знаешь, кто чего достоин?!
Голос Лили словно взмыл вверх и оборвался.
Две плетельщицы, старшая и младшая, стояли друг против друга с перекошенными от злости лицами, и воздух вокруг так и искрил от напряжения.
Мне очень хотелось вмешаться, выйти, сказать хоть что-то. И я, чтобы не натворить глупостей, схватила ладонь, так и покоящуюся на моем плече, обеими руками. И крепко сжала, словно пытаясь забрать хоть немного спокойствия и выдержки Ская. Он немедленно оказался за моей спиной и шепнул на ухо:
— Спокойно. Не дергайся. Она молодец, все делает правильно. Лилея сильна, у нее все получится. Вот увидишь.
И эти тихие слова немного расслабили меня.
— Совсем с ума сошла, — резко выпрямилась амера Астра. — Нет, я этого так не оставлю. И то, что ты прошла ритуал, ничего не меняет, ситуация критическая. Ты немедленно переселяешься из общежития. Мы найдем тебе временное обиталище вне Академии. А потом я подниму вопрос, чтобы наши девочки не учились…
— С этими недостойными людьми? — с ненавистью выплюнула Лиля, а потом тоже выпрямилась: — В таком случае, как только я отсюда выйду, свяжусь со жрицами. И сообщу им, что вы, амера Астра, считаете себя умнее Богини. И, как уже полноценная плетельщица и ваша официальная наследница, поставлю вопрос о том, что вы не имеете права занимать должность главы Цветочного круга.
— Что?! — не поверила своим ушам старшая плетельщица. — Да как ты смеешь?! Я знала, что дурная кровь покажет себя!
Дурная кровь?! Я не ослышалась?!
Сдерживаться больше не осталось сил. Я аккуратно сняла со своего плеча руку Ская, и тот лишь вздохнул, но останавливать меня не стал. Видимо, понял, что бесполезно.
— Дурная кровь? — обманчиво ласковым голосом переспросила я, выходя вперед. — Это вы так о людях, многоуважаемая амера? Какой выдающийся расизм. Какой невероятный снобизм. Мне казалось, вашему народу, осененному благодатью Богини, долженствует быть мудрым, а не высокомерным. Справедливым, а не спесивым. А оказывается, вы просто считаете себя выше и лучше нас, людей. Надо же, дурная кровь…
— Леди Ашай, вас это вообще не касается, — холодно процедила амера Астра и ожгла меня недовольным взглядом.
Кажется, то, что мы все видели ее срыв, амере не нравилось.
— Да ладно? — криво ухмыльнулась я. — Не касается? Вы назвали кровь моего народа дурной. И это меня не касается? Там, — я махнула рукой назад, — лежит мой брат. Он, защищая Лилю, наглотался крови орков. И это меня не касается?!
— Что? — растерялась она. — Как наглотался?
— Как глотают! — рявкнула Лиля. — И Чарли надо срочно в Храм! Но сначала… — И после секундной паузы, видимо, взяв себя в руки, она отчеканила: — Я не шутила. Я буду жаловаться на вас, амера Астра. Считайте, что сегодня чашу моего терпения переполнила последняя капля. Вы испортили жизнь моей тете, по сути, убили моего дядю, и только моей матери чудом удалось отстоять право самой выбирать путь. И, напомню, кровь моего отца дала миру меня и Амину. Так какая же она дурная?
— Мы поговорим в Храме, — даже бровью не повела амера Астра. — Ты просто устала и…
— Нет! — гневно воскликнула она. — Никакого…
— …разговора с моей дочерью без моего присутствия у вас, амера, не будет.
Я растерянно посмотрела на выход из зала. Там стоял высокий мужчина лет сорока в легком кожаном доспехе. В одной руке он сжимал меч, второй придерживал на плече маленькую девочку. Та бесстрастно взирала на нас с высоты бездонными синими глазищами. Жрица, пусть и будущая.
Это, надо понимать, и есть младшая сестра Лили. И ее отец.
Амера Астра немедленно выпрямилась. Недовольно поджала губы и сухо проговорила:
— Ашер, тебе здесь не место.
— Лилея — моя дочь, — спокойно отозвался он, спуская мелкую на пол.
— Но я ее опекун!
— Его привела я, — бесстрастным звонким голосом сообщила девочка, подходя вплотную к бабушке, и, склонив голову, по-взрослому на нее посмотрела: — Значит, во мне тоже дурная кровь?
Клянусь любимой сковородкой, амера Астра покраснела! Я ощутила злорадство. Так тебе и надо!
— Амина, я…
Но юная жрица, проигнорировав ее, подошла к Лилее. Та сразу же присела, чтобы их глаза были на одном уровне.
— Я счастлива, что ты жива, сестра, — серьезно произнесла девочка. — Прости, я опоздала. Отца не было дома, мы не сразу смогли вернуть его. Но, сестра, — с легким упреком проговорила она, — почему ты не сказала мне, что на тебя так давят?
— То, что на меня и правда давят, я поняла совсем недавно, — вздохнула та. — Да и… Амина, не спеши ты так становиться жрицей. Успеешь еще потерять имя… — видимо намек на то, что у жриц нет имен. — Радуйся детству.
— Я окунулась в это с головой еще в утробе матери, — слегка улыбнулась ее сестра. — Это то, с чем мы рождаемся. Да, я пока могу себе позволить быть ребенком. Но не в те моменты, когда мои близкие оказываются на грани.
Амина резко повернулась и, вскинув голову, посмотрела на растерянную амеру Астру.
— Я услышала много интересного, — сухо проговорила она. — И хочу напомнить вам: один из заветов Богини говорит о том, что мы — гости в этом мире. И с хозяевами стоит сосуществовать мирно, по мере возможности вливаясь в их народ. Ваши действия, амера Астра, идут вразрез с этими словами. Мои наставницы узнают все в ближайшее время. Думаю, нашему народу нужно пересмотреть некоторые… вещи.
По идее, это должно было выглядеть смешно. Мелкая пятилетняя девочка серьезно отчитывает позеленевшую пожилую плетельщицу. Но смотрелась эта сцена жутко. Неправильно.
Взрослое сознание в детском теле. Брр-р!
Не говоря больше ни слова, Амина обогнула остолбеневшую бабушку и с задумчивым видом прошла вдоль уважительно склонивших голову мужчин. Наконец остановилась у одного из них.
— Шаларен, ты примешь в семью человека, — тоном, не терпящим возражений, заявила она.
— Да, жрица, — еще ниже склонился тот.
— Он умный парень и умелый воин. И станет достойным сыном твоего рода.
— Хорошо, жрица.
