– Чего смеетесь? – спросил я.
Она еще немного похмыкала.
– Ты со своими дурацкими народными песнями. – Она ткнула меня стволами в спину. – Прости, дружок. Нашел Мэри О'Хару
[74], тоже мне.
Перед тем как выйти наружу, она убрала обрез в сумку, после чего схватила меня за руку и выволокла на улицу. Ночь стояла черная и холодная, вокруг никого, и нас никто не видел. Водитель ждал у двери, и мы втроем, ничего друг другу не говоря, дошли до его машины, стоявшей на Эссекс-роуд. Мы с Карлой сели сзади. Она вытащила из сумки обрез и положила на колени, а из кармана джинсов достала клочок бумаги, на котором значился адрес студии «Поющие в терновнике».
– Едем вот сюда, – сказала она водителю. – И втопи давай.
Он взял клочок и повернулся к ней, озадаченный:
– Его утопить?
– Не бумажку, дурачок, педаль газа. Быстрей давай, в смысле. Rápido!
– А.
Он завел машину и неистово рванул с места. На миг я задумался о том, что Карла только что сказала. Меня обуяло новым поразительным подозрением.
– Что вы ему сказали? – спросил я.
– Rápido. По-испански «быстро».
Глаза у нее горели в предвкушении, и она возбужденно отбивала обеими ногами ритм по полу. Я испугался, до чего ей не терпелось выполнить стоявшую перед ней задачу: желание это, полагаю, сжигало ее много лет. Судя по виду, она не расположена была отвечать на новые мои вопросы, но я просто вынужден был шепотом спросить:
– А он испанец?
– Ну да. Зовут Педро.
Карла не сводила с меня этого насмешливого, дразнящего, необузданного улыбчивого взгляда. В любое другое время и от любой другой женщины он бы завораживал. Я поманил ее ближе и прошептал в самое ухо:
– Я его знаю.
– Правда?
– Он встречается с моей соседкой по квартире. Гад конченый.
– Вот как? – Карла напустила на себя изумление. – А я его наняла лишь потому, что он казался таким приличным парнем.
И тут во мне вдруг вскипело все негодование за то, что он сделал с Тиной. Дома-то его сдерживали паника и непонимание – на таком уровне, что не давали места никаким другим чувствам. А теперь оно забурлило прямо какой-то ненавистью.
– Он моей соседке жуть устроил, – прошептал я. – Делал с ней всякое ужасное. Она даже пыталась с собой покончить.
– Какая жалость, – равнодушно произнесла Карла.
– Вот бы мне с ним пять минут один на один.
Она посмотрела на меня и снова улыбнулась:
– И что б ты сделал?
Это был трудный вопрос.
– Я б… отчитал его как следует.
Она позволила себе тихий, но подчеркнутый хохоток, после чего перевела взгляд на Педро.
– Ну, поглядим, может, нам что-нибудь получше удастся, – сказала она.
Еще несколько минут мы ехали молча. Затем Карла подалась вперед и похлопала Педро по плечу.
– Почти приехали? – спросила она.
– Почти. Я думаю.
– Наверное, когда доедем, ты захочешь, чтобы я тебе заплатила, а, Педро?
– Так, да. Когда приедем.
– И сколько, еще раз, я тебе собиралась заплатить? Пять тысяч, нет?
– Да, так, пять тысяч фунтов. Персональными. Она втянула воздух.
– Пять тысяч фунтов – это же много денег, правда?
Он глупо хихикнул:
– Так, senora. Это много денег.
– И что ты собираешься сделать со всеми этими деньгами?
Он снова хихикнул:
– Не знаю. Может, вернусь опять в Испанию.
– А тебя кто-то ждет в Испании, а, Педро?
Какая-нибудь маленькая испанская senorita?
Он ухмыльнулся и погладил себя по щетинистому подбородку.
– Возможно. Может, кто-то и есть, да.
– Но могу поспорить, это не остановило тебя от шалостей, пока ты был тут, а, Педро? Нам всем пошалить немного нравится, правда?
– Правда, senora, – со смешком ответил он. – Шалить нам всем нравится.
Я их перебил:
– Сверните здесь налево. До студии всего ярдов пятьдесят дальше по следующей улице.
– Так. Тормози тут, Педро. Останови машину.
Мы остановились в самом темном и пустынном переулке. Педро выключил все огни.
– Так ты намерен подарить ей что-нибудь перед отъездом, Педро? Подарок для своей маленькой шалости?
– Не знаю, может, и подарю.
Он опять щерился, и зубы у него в зеркальце заднего вида в темноте желтели и блестели.
– А она знает, чем ты зарабатываешь на жизнь, Педро, эта девушка? Спорим, ты ей не говорил, чем занимаешься на самом деле.
– Да, так, – сказал он между новыми своими глупыми хмычками.
– И что ты ей тогда сказал? Чем, как она считает, ты занимаешься?
– Она думает, я машины вожу. Знаете, с пассажирами.
– Хитрый ты пес, Педро, правда? – сказала Карла, вызвав у него припадок смеха. – Опытный мерзавец, верно?
– Да, так. Я немного, да.
– Так… у меня тут небольшая загвоздка, Педро, и она в том, что я не могу отдать тебе все деньги прямо сейчас. Мне тебе придется пока дать кое-что другое.
– Другое?
Он обернулся, и она подалась совсем близко к его лицу:
– Кое-что еще. Понимаешь, о чем я?
Его долгая медленная улыбка снова расползлась.
– Наверно, да. Думаю, может, да.
– Тебе же британские девушки нравятся, Педро, правда?
– О да. Они мне очень нравятся.
– Эта другая британская девушка – спорим, она делала все, что ты ей велел, нет?
Снова захихикал.
– Ну… она много что делала. А иногда, знаете, почему бы немного не.
– Мягко убедить?
– Да, так.
– Надавить чуточку?
– Да.
Карла подняла обрез на уровень его головы.
– Педро, – сказала она. – Ты пустое место.
Грохот выстрела был оглушителен и… в общем, я никогда ничего подобного не видел. У него взорвалась голова. Буквально. Разлетелась повсюду. Клочки Педро заляпали все ветровое стекло, приборную доску, обивку сидений, потолок. Во все стороны хлестнула кровь, и меня вымочило всего. Эта дрянь была у меня в волосах, теплая и липкая, у меня на лице и на плаще, на руках. Я был весь покрыт Педро. Он облепил меня всего. Должно быть, я орал, или плакал, или еще что-то, потому что Карла вдруг ударила меня по лицу и рявкнула:
