Едва только весть о чудесном избавлении распространилась, как СМИ осадили больницу. Журналисты, операторы, фотографы расположились в парке напротив. Родители Лары еще не приехали, с юга путь неблизкий. А вот друзья начали потихоньку приходить, справляться о ее здоровье. Среди них Сандра узнала Кристиана Лорьери, ассистента по истории искусств, он же отец ребенка, которого Лара носит в чреве. Они обменялись взглядом, мимолетным, но более красноречивым, чем тысячи слов. Раз искусствовед явился сюда, значит их беседа в университете пошла ему на пользу.
До сих пор был предан гласности только один медицинский бюллетень. В нем скупо сообщалось, что студентка чувствует себя хорошо и плод тоже, несмотря на перенесенный стресс.
Дуя на кофе в пластиковом стаканчике, Де Микелис подошел к Сандре:
– Тебе не кажется, что пора кое-что объяснить?
– Ты прав, но предупреждаю: одного кофе тебе не хватит.
– Ну и ладно, все равно нам до утра не уехать, и сдается мне, что ночь придется коротать тут.
Сандра взяла его за руку:
– Я бы хотела поговорить об этой истории с другом, но не с полицейским. Ты как, согласен?
– Что, сыщики тебе разонравились? – пошутил он. Но, видя, насколько Сандра серьезна, сменил тон. – Я не был рядом с тобой, когда погиб Давид. Самое меньшее, что я могу сейчас сделать, – это выслушать тебя.
Целых два часа без перерыва Сандра излагала свою историю человеку, чья высокая мораль всегда служила ей примером. Закончив, она почувствовала невероятное облегчение.
– Пенитенциарии, ты сказала?
– Да, – подтвердила Сандра. – Неужели ты никогда о них не слышал?
Де Микелис пожал плечами:
– В моей работе я столько всего навидался, что меня уже ничем не удивишь. Случалось, что дела распутывались путем подсказки или какого-то необъяснимого везения. Но мне никогда не приходило в голову связать это с тем, что кто-то проводит следствие параллельно с полицией. Я верующий, ты знаешь. Мне нравится думать, что существует нечто иррациональное и в то же время прекрасное, на что я могу опереться, когда уже не в силах вынести той грязи, которую вижу каждый день.
Де Микелис погладил ее по голове, точно так же, как Маркус, перед тем как исчезнуть из реанимационной палаты и из ее жизни. Из-за плеча инспектора Сандра увидела двоих мужчин в пиджаках и при галстуках: они обратились к полицейскому, а тот в свою очередь указал на нее и Де Микелиса. Те двое подошли.
– Вы Сандра Вега? – спросил один из них.
– Да, я, – подтвердила Сандра.
– Можно с вами поговорить? – спросил второй.
– Разумеется.
Они дали понять, что разговор конфиденциальный, и, пока отходили в сторону, показали свои служебные удостоверения.
– Мы из Интерпола.
– В чем дело?
Заговорил тот, что постарше:
– Днем комиссар Камуссо позвонил нам и запросил информацию о нашем агенте, сославшись на то, что это нужно вам. Имя агента Томас Шалбер. Вы подтверждаете, что знакомы с ним?
– Да.
– Когда вы его видели в последний раз?
– Вчера.
Агенты переглянулись. Потом молодой спросил:
– Вы уверены?
Сандра начинала терять терпение:
– Конечно уверена.
– И вы встречались вот с этим человеком?
Ей показали фотографию с удостоверения личности, и Сандра наклонилась, чтобы лучше рассмотреть:
– Сходство есть, даже заметное, но я не знаю, кто этот человек.
Двое снова переглянулись, на этот раз с тревогой.
– Вы не могли бы описать человека, которого видели, нашему специалисту по составлению фотороботов?
Сандре это надоело, она хотела знать, что происходит.
– Ладно, ребята. Кто из вас скажет мне, в чем дело? Потому что я чего-то недопонимаю.
Тот, что помоложе, взглядом спросил позволения у старшего. Тот кивнул, и молодой решился заговорить:
– Когда Томас Шалбер в последний раз выходил с нами на связь, он работал под прикрытием.
– Почему – «работал»?
– Потому что он бесследно исчез, вот уже больше года мы ничего о нем не знаем.
Новость ошеломила Сандру. Она не знала, что думать.
– Простите, но если человек на фотографии – ваш агент и вы не знаете, что с ним случилось, тогда с кем была знакома я?
Год назад. Припять
Стаи волков бродили по пустынным улицам, выли на черное небо. Теперь в Припяти хозяйничали они.
Охотник слышал их с площадки одиннадцатого этажа дома 109, пока пытался взломать дверь Анатолия Петрова.
Волки знали, что пришелец не покинул город, и теперь искали его.
Ему и не удастся уехать до восхода солнца. Руки окоченели от холода, никак не получалось попасть отмычкой в замок. Но в конце концов дверь открылась.
По размеру квартира была точно такой же, как соседняя. Все здесь осталось нетронутым.
Окна были заделаны тряпками и клейкой лентой, во избежание сквозняков. Эту меру предосторожности Анатолий наверняка принял сразу после аварии на атомной электростанции, чтобы не проникала радиация.
На висевшей в прихожей униформе сотрудника АЭС охотник увидел бейдж с фотографией. Мужчина лет тридцати пяти. Прямые светлые волосы, челка закрывает лоб. Под выпуклыми стеклами очков в тяжелой оправе – пустые голубые глаза. Над тонкими губами – светлый пушок. Должность: «техник по эксплуатации турбин».
Охотник огляделся. Обстановка скромная. В гостиной – велюровый диван в цветочек и телевизор. В углу два пустых стеклянных контейнера. У стены книжный шкаф. Охотник подошел поближе, присмотрелся к корешкам. Книги по зоологии, антропологии, много трудов по этологии. Авторы: Дарвин, Лоренц, Моррис и Докинз. Исследования по научению животных, по приспособлению видов к окружающей среде, трактаты о связи между инстинктами и внешними стимулами. Круг чтения, никак не сочетающийся с работой техника по эксплуатации турбин. На нижней полке лежали тетради, штук двадцать, все пронумерованные.
Охотник не знал, что и думать. Но самым значимым заключением было то, что Анатолий Петров жил один. Нигде ни следа семьи. И ребенка.
Его вдруг охватило уныние. Теперь придется ночевать здесь. Разводить огонь нельзя: горение усилит эффект радиации. Еды с собой нет, только вода. Нужно отыскать одеяла и какие-нибудь консервы. Шаря повсюду, он обнаружил, что в стоящем в спальне шкафу нет никакой одежды и на полках в кладовке тоже не осталось ничего. Все наводило на мысль, что Анатолий предусмотрительно покинул Припять сразу после аварии на реакторе в Чернобыле, но еще до массовой эвакуации. Он не бросил все в спешке, как остальные. Скорее всего, не поверил заявлениям властей, которые перед лицом катастрофы не уставали твердить жителям, чтобы те не покидали домов.
