У меня возникает мысль, не была ли последующая болезнь кожи для организма способом избавления от ощущения «испачканности»?
— В какой части тела вы испытывали физическую боль? — уточнил я.
— В груди. Такая тяжесть! — даже вспоминая об этом, пациентка поморщилась. — Это произошло около обеда, — продолжает она, — а на следующее утро я проснулась уже с нейродермитом, как это называют, и с экземой. Я могу рассказать, что тогда было…
С высоты возраста
Суть психокатализа — отслеживать то, что осталось в организме в результате прошедших событий, и принимать решения именно в отношении того, что в нем есть сейчас. Это — главное, а подробности того, что именно произошло, не так важны. Поэтому я удерживаю пациентку от погружения в подробности, обещая выслушать ее по окончании работы.
Важно решить: продолжить культивировать боль в душе или «стоп», хватит?
— Успокаиваться надо, — говорит Наталья.
Мне стало любопытно, и я спросил:
— На каком основании?
— С высоты возраста оцениваю: обвинять их нельзя — такова детская психика. Ни зла, ни обиды на них не держу. Вот учительнице до сих пор этого простить не могу. Она должна была быть мудрее!
— Что-то вам помогло так отнестись к детям?
— Материнский опыт, — поделилась Наталья. — Я и сейчас, общаясь с дочерью, стараюсь не забывать себя в образе ребенка. Снисходительно, что ли, к ним отношусь. Но вот учительницу добрым словом никогда не вспоминаю.
Кто знает, не остаток ли обиды на учительницу воплощает то, что Наталья до сих пор носит в груди? С другой стороны, возможно, ее выздоровлению от экземы три года назад посодействовало то, что она сняла обвинения со сверстников.
— Будете еще обижаться на учительницу? Год, два, три? — спросил я.
— Хватит, пожалуй. Господь ей судья.
Новые ощущения
— Будете успокаиваться?
— Буду.
— Наблюдайте, что при этом происходит.
Ощущения тепла и приятной тяжести равномерно распределились по телу, особенно пополнились руки. О том, что это совершилось, пациентка просигнализировала характерным выдохом облегчения, движениями рук и ног.
— Что осталось на месте бывшей массы в груди? — мы перешли ко второй фазе успокоения.
— Маленькие пятнышки, которые светятся фиолетовым светом.
— Их размер?
— Сантиметр-полтора.
— Нужны они там для чего-то?
— Нет. Я бы хотела совсем от них избавиться.
— Наблюдайте за дальнейшим.
По-прежнему сосредоточиваясь на своих ощущениях, Наталья пронаблюдала процесс изменений до конца и с выдохом и улыбкой открыла глаза.
— Как же произошло ваше окончательное освобождение? — поинтересовался я.
— Пятна как бы распылились, — она показала жестом направление от груди вперед и в стороны, — вышли вон… Погасли.
— Лучше без них?
— Конечно!
— Прикройте глаза еще на мгновенье. Где сейчас учительница?
— Ушла. Ее нет в моем мире, — пациентка вновь открыла глаза.
В заключение я попросил рассказать пациентку, что же тогда произошло…
Злополучный сыр
— Жили мы тогда в Сибири. Я училась в интернате (школ не было). Интернат хороший, на государственном обеспечении.
В тот день я была дежурной по классу. Наступило время второго завтрака. Кормили неплохо: полагался кусок сыра с хлебом. Сыр вкусный, но почему-то его не любили, и никто его не ел, а куски были большие и с белым хлебом.
Я пошла промывать тряпку для доски.
Прозвенел звонок, но никто его не услышал. И вот, вхожу я в класс, и в меня бросают сыром — все там хулиганили, пока меня не было. Я поймала кусок, пущенный в меня. Я стояла спиной к двери и не видела, что вошла учительница, хотя все остальные это заметили. Учительница застала меня в этом нелепом положении: рука приподнята, в ней большой кусок сыра, хотя у меня и в мыслях не было им бросаться.
Она начала кричать. Выставила меня передо всеми и целый урок кричала, сама себя распаляя. Я пыталась оправдаться: «Я же дежурная, я мыла тряпку, меня здесь не было…», — но она не слушала, и я поняла, что всё бесполезно.
Никто из класса не сказал в мою защиту ни слова. Меня это потрясло больше всего. Я стала беззвучно плакать, слезы потекли по лицу…
Это было в первой половине дня, а на следующее утро я встала и вся была красная, покрытая язвами. Часть из них прошла, а остальное заставляло меня страдать в течение почти тридцати лет, — тут Наталья как бы несколько отрешилась, ушла мыслями в прошлое. — Только солнце мне помогало… По сию пору, — она возвращается к настоящему, — часы ношу на правой руке, а не на левой, как все. Дело в том, что когда мне купили часы, у меня на левом запястье была сплошная рана, а на правой был островок чистой кожи. На ней с тех пор часы и ношу, — заключает Наталья свой горестный рассказ.
— Я заметил, что когда вы рассказывали, сохраняли спокойствие, — заметил я.
— Да, не переживала уже.
И слава Богу! Завершив рассказ, пациентка еще раз нарисовала человечка из квадратиков, кружков и треугольников. Возраст его приблизился к реальному, а цвета, желтый и красный, которые Наталья использовала в тесте, она оценила как положительные.
«Я не виновата»
Неудачный прыжок
Мария вызвалась поработать со мной на мастер-классе по рисуночному тесту. Сам собой у нее нарисовался человечек десятилетнего возраста с большой круглой головой, огромными круглыми глазами и треугольным ртом. На прямоугольном туловище был прорисован пупок. Руки в виде треугольников у человечка были подтянуты к туловищу, острыми концами к периферии…
Что же вспомнилось Маше в связи с этим возрастом?
У нее есть сестра-близнец, которая родилась на 11 минут позже. Однажды в детстве они гуляли вместе и качались на качелях. Маша спрыгнула с них, и всё обошлось, а сестра приземлилась неудачно: сломала ногу — и долго потом пролежала в гипсе, что изменило судьбу сестры в худшую сторону. Сестра обвинила в этом Машу.
Тяжесть в душе
В груди у Маши — темная тяжесть, которая держит 20 % ее сил. Несправедливое обвинение грузом легло на ее душу. Она ведь не провоцировала сестру, чтобы та ломала ногу. Но, когда-то провалившаяся в душу, с тех пор там и находится. Иногда боль почти уходит, но при общении с сестрой неприятные ощущения оживают вновь.
Это первый компонент Машиного состояния. Вторая часть — понимание, что это просто случайность и она никакая не преступница. Обвинения сестры беспочвенны. Сестра вправе именно так толковать события, но ее мнение — не абсолютная истина.
